Когда я в последний раз захлопнула дверь кабинета, где я провела почти тридцать лет, во мне боролись противоположные чувства. Сначала — радость, будто сбросила тяжёлый саквояж. Потом — странная пустота, будто меня выдернули из привычного ритма, как пробку из бутылки. Просыпаться без треска будильницы, не метаться по пробкам, не проверять письма — казалось бы, счастье. Однако через пару недель тишина начала давить, как тесные валенки. Я ловила себя на вопросе: «Кто я теперь? Не начальница, не коллега… Тогда кто?»
Первое время я забивала дни до отказа — мыла, стирала, переставляла горшки с геранью. Но скоро поняла: не за этим я ждала пенсию. Суета лишь подчёркивала пустоту, как густой макияж — морщины. Я чувствовала себя выброшенной, как старый самовар, которым больше не пользуются.
А потом, однажды утром, налив чаю из бабушкиного фарфора, я села у окна. Без спешки. Ветви берёз шевелились за стеклом, солнце пробивалось сквозь тюль, где-то чирикал воробей… И меня вдруг осенило: впервые за годы я могу просто существовать. Не для отчётов, не для семьи. Просто — быть собой.
Я достала книгу, пылившуюся на тумбочке с прошлой зимы. Читала медленно, смакуя слова, как варенье с чаем. Страницы возвращали мне ту самую девушку, что когда-то мечтала о книгах и тишине. Перечитывала Толстого, с упоением впитывая каждую строчку — это было не чтение, а возвращение домой.
Потом начала выходить во двор. Сначала еле-еле — ныли колени, сердце колотилось, как на качелях. Но постепенно прогулки вдоль пруда стали ритуалом. Лавочка у подъезда превратилась в место для раздумий, а узкая тропка за домом вела куда-то вглубь себя.
Я поняла: счастье — не в громких событиях. Оно — в запахе пирогов с капустой, в тёплом пледе под «Голубой огонёк» по телевизору, в болтовне с соседкой Ниной Петровной. Я училась делать что-то просто так, без мыслей: «А что подумают?»
Дети иногда спрашивают: «Мам, ты что, целыми днями сидишь?» Сижу. Впервые за многие годы — без угрызений. Всю жизнь я была «чья-то»: дочь, жена, мать, начальник… А теперь я — просто Валентина Семёновна. И знаете, это очень приятно.
Я завела тетрадку в клеточку. Пишу туда мысли, рецепты борща, вспоминаю молодость — может, внукам будет интересно. А может, и мне самой, когда вдруг станет грустно.
Теперь я не боюсь старости. В ней есть своя прелесть, как в осеннем саду. И если кто-то прочтёт это — запомните: пенсия не конец. Она — новая глава. И пишете её только вы. Позвольте себе наконец жить. Для себя.
