Когда меня просят «посмотреть за котом, а то, может, с возрастом крыша поехала», я сначала не на животное смотрю, а на людей рядом. Потому что странное поведение у зверька почти всегда отражение чегото в хозяине.
В этот раз меня позвала соседка Мария Петровна. Живёт на втором этаже старой пятиэтажки, где зимой стены подпевают и начинают продуваться. Сказала так:
Там бабушка с котом. Раньше к ней ктото наведывался, а теперь только почтальон. Она уверена, всё в порядке, но вы бы посмотрели Кот каждый день в пять у двери садится и просто сидит, часами. А бабушка будто ничего не замечает.
Съездил к ней.
Дверь открывает бабушка маленьенькая, в аккуратной стрижке, в шерстяном жилете с большими кнопками. За её спиной шкаф с посудой, старый радио «Океан», где уже лет десять крутится одна и та же передача. Пахнет гречкой, мятой и чемто едва уловимым, но очень привычным.
Здравствуйте Вы, наверное, тот доктор? Ну, заходите, только не разувайтесь, а то в комнате холодно.
Я ветеринар, да. А кот где?
Он стесняется, под кресло уполз. У меня такой кот: гостей не любит, а своих даже на него спит. Выходит к людям только ночью и в пять.
Запомнил «в пять» и не спросил, утра или вечера.
Под креслом действительно лежал рыжий кот, лет, минимум, десять. Нос сухой, усы как антенны, глаза полны непонимания, будто: «Кто ты и зачем влез в мою берлогу?»
Я устроился на старом ватном пуфе, а бабушка сама начала рассказывать:
У него всё по расписанию. Утром кашу едим, я телевизор включаю, он на подоконник запрыгивает. А в пять обязательно у двери садится. Всегда.
Почему именно в пять?
Дети раньше звонили в пять. Сейчас не звонят, но он всё равно ждёт.
Вы говорите, что с ним всё нормально А вы как?
Мне хватает: телевизор работает, гречка есть. Что ещё надо?
Кот, тем временем, вышел изпод кресла, подошёл к двери, проверил, не заела ли ручка, затем улегся у коврика и положил морду на теплую складку шерстяного пальто, которое, кажется, никто не убирает.
Он ждёт, сказала бабушка. Думает, что они придут. А я не мешаю, пусть верит.
В тот день я не стал читать ей лекцию о том, что коты не «ждут», а просто любят рутину. Не стал советовать больше игр, новых игрушек, обогащённой среды. Потому что это был не просто кот и не просто старость было чтото иное. Как будто у них двоих был личный заговор: «Мы сидим здесь, пока никто не замечает, как летит время».
На прощание бабушка сказала:
Если будете проезжать мимо, зайдите. Я могу испечь пирог. Или просто так, коту будет приятно.
Я кивнул, а потом поймал себя на мысли, что, может, и мне тоже хочется чегото ждать.
Прошло пару недель. Я вёз кошку на капельницу после операции, проезжал их район. И вдруг понял, что о бабушке думаю чаще, чем о половине своих знакомых.
У каждого врача есть пациенты, к которым хочется возвращаться. Не изза тревоги, а потому что тихо. Там тишина, как в библиотеке: не пугает, а согревает.
Когда я позвонил в домофон, бабушка не удивилась.
Пирог пока не готов, но чай пожалуйста, сказала она.
Войдя, я увидел кота у той же двери, на той же складке. Как будто всё это лишь пауза для вдоха.
Он теперь и будильник, и календарь, сказала бабушка. Если утром не урчит, значит, понедельник. А в понедельник меня плохо.
Она не шутит, а говорит как есть.
Знаете, у меня были часы с кукушкой. Муж их починил в нашу первую зиму, потом я сняла стрелки. Больно смотреть, как время идёт, когда им не с кем делиться.
Сейчас часы висят без стрелок, но каждый день в пять кот садится у двери.
Я смотрел на этого рыжего, ленивого, толстого «буддиста» у коврика и думал: мы, люди, придумываем целые системы, чтобы напоминать себе о важном. Ставим напоминания, подписываем календари, ставим таймеры. А животные просто сидят и ждут. И этого хватает.
Я спросил, звонят ли дети.
Редко. Они хорошие, только у них жизнь. А у меня гречка, кот и вы, доктор.
Я не доктор, я просто люблю слушать.
Тогда вы лучше любого доктора.
Перед уходом я сел рядом с котом. Он не пошевелился, лишь хвост подёргнулся, как антенна. Потрогал холодное пальто от него всё равно пахло жизнью, не грустью, а ожиданием.
А вдруг приедут? спросила бабушка.
А вдруг, ответил я.
Только кот первый заметит. Он у меня как радар. Вчера утром у двери сидела соседка, я даже чай разлила, думая, что сюрприз, а это была она.
Мы посмеялись, но как люди, которые давно не смеялись.
Когда я вышел, пошёл пушистый снег, который шуршит нежно. В этом шуршании звучал голос: «Скоро».
Я пришёл снова без коробки для анализа мочи, просто так. Иногда пациенты вызывают не из болезни, а из одиночества. И ты, как врач, ничего не лечишь, а только проверяешь, живы ли глаза.
В тот день бабушка открыла дверь быстрее обычного.
Я знала. Он опять с рассвета у двери сидел, сказала она.
Кот прошёл мимо меня, как мимо мебели, сел у шкафа и даже не мяукнул.
Раньше он спал у ног мужа, прямо в изгибе колена. Когда муж умер она сделала паузу. Он всё равно ложился туда. Сначала я отгоняла его, а потом поняла: он держит место для него.
Мы сели пить чай.
Я нашла старый фотоальбом. Там мы с детьми на даче. Хочется посмотреть?
Я согласился, не изза фоток, а потому что, когда человек достаёт воспоминания, он как будто очищается, становится прозрачнее. На одной фотографии муж в шезлонге, у его ног кот. Тот же, только рыжее, с худым хвостом, будто на пять лет моложе. Подпись: «лето, папа, Барсик и малина». Рядом девочка с кудрявыми косичками.
Это Анюта, младшая. Она кота больше всех любила. Сейчас у неё свои дети, свои котики добавила бабушка. Думаю, она бы его узнала, если бы увидела.
Через пару дней позвонил голос, тревожный, незнакомый.
Это простите, это Пётр? Ветеринар? Я нашла ваш номер на холодильнике у мамы. Это Анюта, её дочь.
Да, слушаю.
Я хотела спросить этот кот он Васька? Он у неё до сих пор?
Да, до сих пор, ответил я.
Тишина.
Просто нашла фото и поняла, что он единственный, кто не уехал. Ни разу, даже на дачу.
Да. Он всё так же у двери садится.
В пять?
В пять.
В выходные бабушка не открыла дверь сразу. Я уже начал волноваться, как услышал щёлчок замка.
Прости, руки дрожали, я вчера плакала, прошептала она.
Кот сидел в углу в красном ошейнике с бантиком пришла Анюта с сыном.
Сын такой же, как кот. Тихий, только слушает, а потом говорит: «Я тебя запомню навсегда».
Бабушка снова заплакала, но теперь это была не боль, а лёгкое облегчение.
Я ушёл позже обычного. Оглянувшись, увидел кота в окне, смотрящего вслед, будто знал: нам с тобой суждено возвращаться снова и снова, пока не станет совсем тихо или совсем тепло.
