Любовь не должна быть с условиями. Но у моей сестры так не вышло. Без малейших угрызений совести она отказалась от приёмной дочери, как только родила сына. Когда я попыталась понять её жестокость, она лишь пожала плечами: «Она ведь и не родная, в самом-то деле». Вот только карма уже стучалась в её дверь.
Бывают моменты, которые разрывают тебя на части, выворачивают душу наизнанку. Для меня это были четыре простых слова, сказанных сестрой о четырёхлетней приёмной дочке: «Я её вернула».
Мы не виделись с сестрой Ольгой несколько месяцев. Она жила в другом городе, и из-за беременности мы дали ей покой. Но когда она родила мальчика, вся семья решила навестить её — поздравить и порадоваться за неё.
Я загрузила машину аккуратно упакованными подарками и плюшевым мишкой для Лизы, моей крестницы.
Когда мы подъехали к её дому в подмосковном коттеджном посёлке, я сразу заметила перемены. Пропала пластиковая горка, которую так любила Лиза. Исчез и её маленький огород с подсолнухами, посаженный вместе прошлым летом.
Дверь открыла Ольга с завёрнутым в одеяло малышом на руках. «Знакомьтесь, это Ваня!» — радостно объявила она, поворачивая его к нам.
Все умилённо заахали. Мама тут же потянулась к нему, а папа начал щёлкать фотоаппаратом. Я оглядела гостиную — ни одной фотографии Лизы, ни игрушек, ни её детских рисунков.
«А где Лиза?» — спросила я, ещё держа в руках её подарок.
Как только я произнесла её имя, лицо Ольги напряглось. Она переглянулась с мужем, Сергеем, который внезапно очень увлёкся настройкой кондиционера.
И потом, без тени стыда, она выдала: «А, я её вернула».
«Как это — вернула?» — переспросила я, надеясь, что ослышалась.
Мама перестала укачивать Ваню, папа опустил фотоаппарат. Тишина сгустилась, как бетон, сковавший мне ноги.
«Ну, ты же знаешь, я всегда мечтала о сыне, — вздохнула Ольга, будто объясняла очевидное. — Теперь у меня есть Ваня. Зачем мне дочь? Да и Лиза ведь приёмная. Она мне больше не нужна».
«Ты ВЕРНУЛА её?!» — закричала я, подарок выпал у меня из рук. «Она же не дешёвая кофточка из магазина, Оля! Это ребёнок!»
Она закатила глаза. «Успокойся, Катя. Всё не так драматично. Она ведь мне и не родная. Это же не то же самое, что отказаться от родного ребёнка».
Слово «родной» ударило меня, как пощёчина. Лиза для неё была всего лишь временной заменой?
«ВРЕМЕННАЯ?!» — переспросила я, голос дрожал. «Эта девочка два года звала тебя мамой!»
«Ну и пусть теперь зовёт кого-то другого», — пожала плечами Ольга.
«Как ты вообще можешь так говорить?!»
«Ты всё усложняешь, — огрызнулась она. — Я сделала, как лучше для всех».
Я вспомнила, как Ольга читала Лизе сказки, заплетала ей косички, всем рассказывала, что это её дочь. Сколько раз она твердила: «Семья — это не кровь, а любовь».
«И что изменилось? — спросила я. — Ты боролась за неё! Прошла тонны бумаг! Плакала, когда оформляли усыновление!»
«Тогда было иначе, — отмахнулась Ольга. — Теперь всё по-другому».
«По-другому — это как? Потому что теперь у тебя есть «настоящий» ребёнок? И что ты внушила Лизе?»
«Катя, ты преувеличиваешь. Я любила Лизу… признаю. Но теперь, когда родился Ваня, я не хочу делить любовь. Ему нужны все мои силы. Уверена, Лизу быстро устроят в другую семью».
Тут внутри у меня что-то переломилось. Лиза была не просто её дочерью. Она была и моей — пусть и по-другому. Я была её крёстной. Я успокаивала её, когда ей было страшно. Качала на руках перед сном.
Я годами мечтала о ребёнке. Но судьба была жестока — выкидыш за выкидышем. И каждый раз Лиза наполняла пустоту своим смехом, тёплыми ладошками, цеплявшимися за мои пальцы, и своим «Тётя Катя!».
А Ольга выбросила её, как ненужную вещь. Как она могла?!
«Ты держала её на руках, называла дочерью, разрешала звать мамой… а потом просто выбросила, когда появился «настоящий» ребёнок?!»
Ольга фыркнула, покачивая Ваню. «Она же была сначала в приюте. Знала, что так бывает».
Мои руки дрожали. «Оля, ей ЧЕТЫРЕ ГОДА! Ты была для неё всем!»
Сергей наконец встрял: «Послушай, мы не спешили с решением. Ване сейчас нужно всё наше внимание».
«Вы думаете, бросить её — это нормально?!»
«Органы подыскали ей хорошую семью», — пробормотал он.
В этот момент раздался резкий стук в дверь. Как же я тогда ещё не знала, что карма уже на пороге. Сергей пошёл открывать. В проёме стояли двое — мужчина и женщина в строгих костюмах.
«Ольга Сергеевна?» — женщина показала удостоверение.
«Я — Светлана, а это мой коллега, Андрей. Мы из органов опеки. Нам необходимо обсудить с вами некоторые вопросы, касающиеся вашей семьи».
Ольга побледнела. «Опека? Но… почему?»
«У нас есть основания полагать, что при расторжении усыновления были нарушены процедуры. Нас беспокоит, насколько стабильна обстановка для вашего сына».
Ольга прижала к себе Ваню. «Мой сын? Какое он имеет отношение?!»
Сотрудники вошли и сели за стол.
«Судя по всему, вы ускорили процесс отказа от Лизы, избежали обязательных консультаций», — пояснила Светлана.
Ольга обвела нас взглядом, ища поддержки. Но никто не шевельнулся.
«Это… абсурд! — заикалась она. — Я всё сделала по закону!»
Андрей перелистывал бумаги. «Ваша соседка сообщила, что вы вернули ребёнка спустя дни после родов, без плавного перехода. Это вызывает вопросы о вашей способности быть матерью».
Тут я вспомнила про склоку Ольги с соседкой, тётей Галой, которая души не чаяла в Лизе.
«Подождите… вы не можете просто…»
«Мы пока никого не забираем. Но обязаны проверить условия. Будьте добры сотрудничать».
«Где сейчас Лиза?» — спросила я.
Светлана посмотрела на меня: «Мы не можем разглашать эту информацию, но… если вы хотите подать документы на опеку, у вас есть все шансы», — и в тот же миг я поняла, что самое важное сражение в моей жизни только начинается, но ради Лизы я была готова на всё.
