Любовь не должна быть условной. Но для моей сестры она была. Без тени сожаления она отказалась от приёмной дочери, как только родила сына. Когда я попыталась понять её жестокость, она лишь пожала плечами: «Она всё равно не была по-настоящему моей». Но карма уже стучалась в её дверь.
Бывают моменты, которые разрывают тебя на части, выворачивают душу наизнанку, оставляя в горле ком. Для меня этим моментом стали четыре слова, сказанные сестрой о четырёхлетней приёмной дочери: «Я вернула её назад».
Мы не видели сестру Ирину месяцами. Она жила в другом городе, и из-за беременности мы дали ей пространство. Но когда она родила сына, вся семья решила навестить её. Мы хотели разделить радость.
Я наполнила машину аккуратно упакованными подарками и плюшевым мишкой для Лизы, моей крестницы.
Когда мы подъехали к её дому на окраине Москвы, я заметила — двор изменился. Пластиковая горка, которую обожала Лиза, исчезла. Как и маленькая грядка с подсолнухами, которую мы посадили прошлым летом.
Ирина открыла дверь, прижимая к себе завёрнутый в пелёнку свёрток. «Знакомьтесь, это Степа!» — объявила она, поворачивая малыша к нам.
Мы все умильно заахали. Мама тут же потянулась к нему, а папа принялся щёлкать фото. Я оглядела гостиную — ни одной фотографии Лизы. Ни игрушек, ни детских рисунков.
— Где Лиза? — спросила я, всё ещё улыбаясь, с подарком в руках.
Как только я произнесла её имя, лицо Ирины застыло. Она переглянулась с мужем, Сашей, который внезапно увлёкся настройкой батареи.
— Ах, ну… я вернула её.
— Что значит «вернула»? — переспросила я, надеясь, что ослышалась.
Мама перестала укачивать Стёпку, папа опустил фотоаппарат. Тишина сгустилась, как бетон, сковавший ноги.
— Ты же знаешь, я всегда хотела сына, — вздохнула Ирина, словно объясняла очевидное. — Теперь у меня есть Стёпа. Зачем мне дочь? К тому же, Лиза была приёмной. Она мне больше не нужна.
— Ты ВЕРНУЛА ЕЁ?! — закричала я, подарок выпал из рук. — Она же не вещь, которую можно сдать в магазин!
Ирина закатила глаза. — Успокойся, Аня. Она не была мне родной. Я просто… передумала.
Слово ударило, как пощёчина. Передумала? Будто девочка была временной заменой, пока не появилось «настоящее» счастье.
— ВРЕМЕННАЯ?! — голос мой задрожал. — Она два года называла тебя мамой!
— Ну и что? Теперь будет называть кого-то ещё.
— Как ты можешь так говорить?!
— Ты всё усложняешь, — огрызнулась Ирина. — Я сделала, как лучше для всех.
Я вспомнила, как Ирина читала Лизе сказки, заплетала ей косички, уверяла всех: «Семья — не кровь, а любовь».
— Что изменилось? Ты боролась за неё! Ты плакала, когда усыновление завершили!
— Тогда было другое время, — махнула она рукой.
— То есть теперь у тебя есть «настоящий» ребёнок? И что, Лиза стала ненужной?
— Хватит, Аня! Я любила её, да. Но теперь у меня сын. Ему нужно всё моё внимание. Лиза найдёт другую семью.
Во мне что-то оборвалось. Лиза была не только её дочерью. ОнаИ в тот самый момент, когда Ирина поднесла Стёпу к груди, в дверь позвонили, и вошли двое — женщина в строгом костюме и мужчина с папкой в руках: «Здравствуйте, мы из органов опеки».
