После потери жены и сына 91-летний Николай Семёнович перестал верить в чудеса. Его жизнь в маленькой деревне под Владимиром превратилась в бесконечную вереницу серых дней, где каждое движение отзывалось болью в изношенных суставах. Всё изменилось, когда он обнаружил дрожащего щенка в размокшей коробке у обочины. А спустя два года, когда пёс исчез, поиски привели старика к невероятному спасению, о котором он боялся даже думать.
Порывистый ветер гнал по тропинке к покосившейся часовне жухлые листья и колючий дождь. Николай ковылял, опираясь на узловатую палку, — в его годы каждый шаг давался с трудом. После гибели жены Любови и сына Вадима в автокатастрофе мир стал пустым и беззвучным. Лишь скрип старых половиц да шёпот самовара напоминали, что время ещё течёт.
Туман висел над землёй, как саван, когда тихий стон заставил старика замереть. Из-под кучи мокрых листьев у дороги доносилось жалобное поскуливание. Николай, кряхтя, опустился на корточки. В разорванной картонке дрожал крошечный пёсик — бело-рыжий комок с глазами, полными немого ужаса. На крышке коробки болталась записка: «Приютите!»
Сердце старика, окаменевшее за годы одиночества, вдруг ёкнуло.
— Видно, Господь меня не оставил… — прошептал он, заворачивая щенка в потрёпанный платок.
Дома Николай назвал найдёныша Мишей — так Любовь мечтала назвать их второго сына, который так и не родился. В умном взгляде пса читалась её нежность, а на груди белело пятно, похожее на ромашку.
— Ты меня не разочаруешь, а? — спросил старик, а щенок в ответ лизнул его морщинистую ладонь.
Миша ворвался в жизнь Николая вихрем радости. Он вырос в крепкого пса, каждое утро принося хозяину валенки, а вечерами грел ему ноги, пока тот читал газету. Два года они были словно тень друг друга. Их ежедневные прогулки мимо покосившихся изб стали местной достопримечательностью: сгорбленный старик и его пёс, степенно шедшие под перезвон колоколов.
Роковой день пришёл в сентябре. Миша метался по двору, рыча на что-то за забором. У старой мельницы бродячие собаки устроили свару — позже Николай узнал, что драку начала течная сука. Пёс рвался на улицу, скребя дверь когтями.
— Уймись, глупыш, — проворчал старик, заваривая чай. — Сейчас погуляем.
Но когда Николай вышел через полчаса, дворик был пуст. Калитка распахнута — почтальон, видно, забыл закрыть. Старик обошёл всю деревню, звал до хрипоты, но Миша пропал.
Дни слились в мучительную пытку. Николай не спал, сидя на лавке с любимым ошейником пса. Даже соседка Матрёна, обычно сварливая, приносила ему пироги. Когда тракторист Пётр сообщил о мёртвом псе у шоссе, у старика подкосились ноги. Увидев чужого пса, он похоронил его у реки, шепча: «Прости, что не твой хозяин нашёл тебя…»
Через две недели ночью зазвонил телефон.
— Николай Семёнович? Это участковый Дмитрий, — голос дрожал. — Возле колодца за околицей лай слышу. Ваш Миша, кажись!
Старик, забыв про палку, побежал к дому тракториста. У колодца их ждал Дмитрий с фонарём.
— Он там! — крикнул он. — Белую ромашку на груди видел!
— Мишенька! — закричал Николай, и эхо разнесло его голос по лесу.
Из темноты донёсся радостный лай. Спасатели вытащили исхудавшего, но целого пса. Миша прыгнул на хозяина, сбив того в крапиву.
— Родной ты мой… — старик смеялся сквозь слёзы, а пёс лизал его щёки.
Соседка Матрёна, вытирая фартуком глаза, бурчала:
— Две недели как тень бродил, сердце рвал. Вот она, собачья верность-то…
На следующий вечер в избе пахло щами с грибами. Миша, обнюхав гостей, улёгся у ног хозяина.
— Люба говорила: родные души всегда найдут дорогу, — проговорил Николай, гладя пса.
Миша вздохнул, уткнувшись мордой в его тапок. Ночью они спали, прижавшись друг к другу, — два одиночества, которых больше не разлучит даже время.
