Раны предательства
Татьяна только закончила мыть посуду, когда звонок разорвал тишину кухни в маленьком городке под Казанью. Вытерев руки о фартук, она взяла трубку.
— Танюша, здравствуй, солнышко! — раздался сладкий голос тети Веры.
— Добрый вечер, — сухо ответила Татьяна.
— Танюшенька, мой сынок переезжает в Казань, ему бы где-то остановиться. Пустишь его пожить у тебя? — запела тетя.
— Нет! Не пущу! Разбирайтесь сами! — резко оборвала её Татьяна, чувствуя, как кровь бросается в лицо.
— Как же так… Мы же родные, — растерянно пробормотала Вера.
— После того, что вы учудили, я вас знать не хочу! — чётко отрезала Татьяна.
— О чём ты? Что я сделала? — в голосе тети послышалась дрожь.
— Тань, ты же не откажешь, правда? — голос Веры звучал слащаво, будто она делала одолжение, а не выпрашивала помощь.
Татьяна стояла у окна, стиснув зубы. Такие разговоры повторялись слишком часто. Снова её планы будут порушены ради «семейного долга».
— Что случилось? — спросила она, уже зная ответ.
— Племяннице твоей нужна математика! — защебетала Вера. — Экзамены на носу, а учитель — зверь, двойки ставит всем подряд. Ты же у нас умница, подтяни девочку, а?
Татьяна скрипнула зубами. Она уже бесплатно занималась с пятёркой родственничков. Но отказать нельзя — так её воспитали.
— Ладно, — выдавила она, ненавидя свою слабость.
В их семье помогать «своим» было святым делом. Родители Татьяны с детства вбивали ей, что семья — это крепость, что своих бросать нельзя. Они не жалели ни сил, ни денег. Если кому-то из родни требовалась помощь, они бросались на выручку.
— Когда-нибудь и нам помогут, — твердила мать.
Татьяна верила.
Её родители не были олигархами, но держали маленький магазинчик. Жили скромно, но стабильно. Этого хватило, чтобы стать «кошельком» для всей родни. Кто-то приезжал в Казань и жил у них, экономя на съёме. Кому-то нужны были деньги — брали у них, клялись вернуть, но долги испарялись. Если требовалось устроить кого-то на работу, шли к отцу.
Татьяна тоже не отсиживалась. После университета она стала бесплатным репетитором для племянников, двоюродных братьев и прочих «близких». Годами она коротала вечера за их детьми, жертвуя своим временем. Она была уверена: если их семье понадобится помощь, родня ответит тем же.
Эта вера разлетелась в щепки.
— Вы уверены? — голос Татьяны дрожал, пальцы впились в край стола.
Врач смотрел на неё с усталым сочувствием.
— Перепроверили трижды, — тихо сказал он. — Лечение нужно срочно.
Татьяна кивнула, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мысль, что они не одни, была единственной надеждой в этом кошмаре.
Дома стояла гробовая тишина. Отец сидел, уставившись в стену. Мать металась по комнате, сжимая телефон, но так и не решилась позвонить. Татьяна смотрела на них и понимала: сдаваться нельзя.
— Мы справимся, — сказала она, разрывая тишину. — Нас много. Мы выстоим.
Отец тяжело вздохнул.
— А деньги? Это слишком дорого…
— Деньги найдём, — отрезала мать.
Они начали искать. Продали всё: Татьянину квартиру, машину, украшения, даже мебель. Родители выгребли все накопления из бизнеса. Но денег не хватало. Тогда они сделали то, что казалось естественным: обратились к родне, которой столько лет помогали.
— Родные, у нас беда, — дрожал голос матери. — Нужна помощь. Любая сумма, кто сколько может.
В ответ — тишина, потом виноватые вздохи.
— Держитесь, — бросила одна тетка. — Мы бы помогли, да сами в долгах по уши…
— Ох, как жалко, — подхватил дядя. — У нас ремонт, все деньги в него ушли…
— Я бы дала, но деньги на вкладе, не снять, — равнодушно сообщила двоюродная сестра.
Татьяна слушала и не верила. Те, кто годами тянул из них деньги, жил в их доме, пользовался их связями, теперь не могли дать и копейки.
Отозвался лишь один дальний родственник. Перевёл небольшую сумму, извиняясь, что не больше. Татьяна знала, что для него это серьёзные деньги, и была благодарна.
— Спасибо, — сказала она, сдерживая слёзы.
После этого она выключила телефон и стиснула кулаки. Они справятся. Даже если никто в них не верит.
Пришлось брать кредит под залог родительской квартиры.
— Мы правда это делаем? — голос Татьяны дрожал, она схватилась за голову.
— У нас нет выбора, — устало ответила мать.
Они сидели на кухне среди бумаг, счетов и расчётов. За окном темнело, но свет не включали — берегли электричество.
— Если не выплатим, потеряем всё, — прошептала Татьяна.
— Если не лечимся, потеряем отца, — отрезала мать.
Деньги пришли быстро, но так же быстро ушли. Каждая копейка — на лечение, каждая процедура — надежда. Татьяна перестала считать поездки в больницу, анализы, рецепты.
Отцу стало лучше. Это было единственное, что имело значение.
— Есть улучшения, — сказал врач, снимая очки. — Но расслабляться рано. Впереди долгий путь.
Мать выдохнула, Татьяна кивнула. Они были готовы.
Работать пришлось на износ. Мать тянула остатки бизнеса, подрабатывала бухгалтером на трёх работах, моталась по встречам. Татьяна бралась за всё: днём — основная работа, вечером — репетиторство, ночью — переводы на фрилансе.
— Когда ты спала? — спросила мать, застав её на кухне в пять утра.
— Не помню, — хрипло рассмеялась Татьяна, заваривая кофе.
Они переглянулись и улыбнулись. Тяжело, но они не сдадутся.
Два года ушли на борьбу. Два года усталости, бессонницы, нервов, бесконечных цифр и экономии. Но отец начал ходить сам, вернулся к делам, снова стал собой.
Однажды вечером он сел за стол, посмотрел на жену и дочь и тихо сказал:
— Спасибо вам.
Татьяна молча сжала его руку.
И только тогда родня снова объявилась.
— Танюша, привет, роднуля— Ты совсем пропала, ни звонка, ни весточки, как папа, всё хорошо? — затараторила тётка, и Татьяна нажала на красную кнопку, наслаждаясь внезапной тишиной.
