СКАЗКА ОБ ОДНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ
Жил-был в деревне мужик. Обычный, ничем не примечательный. Небогатый. Домишко старый, скотина разная. Две коровы, три козы, три утки. С десяток курочек, несущих яйца, да клочок земли.
Неплохой такой клочок. Сажал то рожь, то картошку, а то и вовсе бог знает что.
Лишь бы прокормиться. Две коровы, три козы, три утки, куры, пёс Жучка да две кошки.
И все, между прочим, есть хотят. Да и он сам не прочь перекусить.
Да.
В сарае — старенький трактор да разная утварь для посева да уборки. А животные его души в нём не чаяли. А всё потому, что он к ним относился, как к родным.
Разговаривал, делился последним куском.
Да.
Коль кто заболеет, брал в дом, выхаживал. Как собственного ребёнка.
Соседи-мужики над ним смеялись.
Говорили, пора бы всех на мясо сдать. Тогда и денег поднакопит, и технику обновит. И кормить эту ораву не придётся.
Сможет с урожая скопить, а там, глядишь, и баба какая присмотрится. А так-то кому он, нищий, нужен?
Но он не обижался. Только улыбался да отвечал:
— Не могу я. Они мне как семья.
В кабаке, куда по выходным мужики сходились пропустить по сто грамм, эти слова все принимали за шутку.
Народ выпивал, играл на бильярде на мелкие, да под гармошку плясал.
Была тут своя музыкальная братия. Играли похабные частушки да старинные русские напевы. И мужики, бабы, официантки — все в пляс пускались.
Эх, весело было! Но наш мужик в пляс не шёл.
Сапог новых не было. Купил бы хорошие, крепкие, как у всех.
А официантка одна всё на него поглядывала. Спокойный такой, добрый, с улыбчивыми глазами. Не раз пыталась его на танец вытянуть, но…
Мужик краснел, засовывал ноги в стоптанные валенки под стол да бормотал:
— Извини, девка. Перебрал чутка, голова кружится.
— Да что ж он врёт-то? — возмущалась официантка. — Он же одну рюмку всего выпил!
Тут один из мужиков ей всё и объяснил.
Держит он дома кучу скотины, едва кормит.
Мы ему толкаем — продавай, говорят, легче будет.
— А он? — спросила официантка.
— Да дурак он, — ответил мужик. — Говорит, они мне семья.
И засмеялся. Потом попытался официантку обнять да поцеловать. Но в наших краях, скажу я вам, официантки — народ крутой.
Размашистым ударом мужик отправился в нокаут. Народ в кабаке загоготал.
Да.
А официантка с тех пор на мужика совсем иначе смотреть стала.
Подсовывала ему в счёт пирожки бесплатно.
Тот аж пунцовел, смущался, отнекивался.
Короче, бог его знает, что там у них. То ли любовь безответная, то ли наоборот — взаимная, да он себя за обузу считает.
Бедный крестьянин, едва сводящий концы с концами.
Ну совсем не ахти.
Да.
А тут посевная началась.
И скотина его за трактором ходит, морально поддерживает своего кормильца.
А пса Жучку он иногда с собой в кабак брал. Прятал под стол, подкармливал бесплатными пирожками.
Сам не ел — собаку кормил.
Официантка смотрела на это и не знала, как реагировать. То ли плюнуть на него да поискать кого побойчее, то ли…
Расплакаться.
Да при всех на колени к нему сесть. Обнять, поцеловать да спросить прямо:
— Что ж ты, сердешный, на меня внимания не обращаешь? Жучку кормишь, а меня не поцелуешь?
При этой мысли глаза у официантки влажнели, а она сама вздыхала мечтательно.
Чем бы всё это закончилось — неизвестно. Но однажды вечером…
Сидел мужик на лавочке во дворе, а вокруг него вся его животина расположилась.
И вдруг ему плохо стало. Очень плохо.
Сердце прихватило. Тяжко одному всё тянуть.
Охнул мужик, схватился за грудь и рухнул.
Вся скотина мгновенно сбежалась. Подняли визг, блеяние, кудахтанье…
И только пёс Жучка. Приник к груди хозяина, слушал.
— Тихо! Тихо вы! — залаял он.
Все замолчали.
— Дело плохо, — сказал Жучка. — Сердце еле бьётся. Надо помощь звать. Я знаю куда. В кабак побегу, где он со мной бывал. А вы… Вы рядом оставайтесь.
И помчался Жучка со всех собачьих лап в знакомый кабак, где его пирожками угощали.
Да.
Бежать было не близко.
Полчаса.
Когда пёс ворвался в кабак, там как раз вовсю гармошка играла. Народ разошёлся — кто водкой, кто самогонкой.
Плясали лихо.
Жучка пытался привлечь внимание — лаял, но никто его не слышал.
И вдруг…
Двери кабака вместе с косяками вылетели, точнее, влетели внутрь, словно от пушечного ядра.
Двумя ядрами, которые оказались двумя коровами.
Музыка стихла. Все уставились на коров, но тут…
В кабак ворвались три козы, три утки, десяток кур и две кошки.
Начался переполох. Жучка орал:
— Я же велел хозяина не бросать!
Ему отвечали.
В общем, люди поняли — дело плохо. Кинулись к машинам, погрузили скотину в кузова и помчались к дому мужика.
Тот, слава богу, был ещё жив.
Увезли его в больницу.
А в его доме хозяйничать осталась официантка, которая ради этого с работы уволилась.
Навещала она мужика в больнице.
Тот краснел, смущался и обещал всё оплатить. Только бы она его ребят не бросила.
Да, так и сказал — моих ребят.
Через месяц он вернулся и своего дома не узнал.
Официантка продала свою хату. Денег выручила немало. Теперь в его доме шёл ремонт, постройки новые стояли, да и техника новая появилась.
Мужик снял потрёпанную ушанку.
— Ой, — сказал он. — У меня таких денег нет.
Скотина тут же облепила его, толкаясь и стараясь прижаться.
— А мне можно? — спросила бывшая официантка.
Мужик подМужик обнял её, а вокруг них, счастливая и довольная, кружилась вся их большая семья — и люди, и животные.
