**Тени прошлого: история о любви и прощении**
В тихом городке Суздале, где вековые берёзы шептались над мостовыми, Валерий с раздражением подумал: «Ну вот, опять слёзы!»
Машина остановилась у дома. Лидия, его жена, сидела, сжав пальцами дверную ручку. Валерий скривился: «Опять ждёт, чтобы я ей дверь открыл». Но она уже ковыляла сама. Он резко дёрнул ручку, чуть не сшибив её с ног.
— Осторожней, клуша! — проворчал он, подхватив её под локоть.
Забросил сумки на порог, дождался, пока она, хромая, доплетётся до комнаты, и бросил:
— Вернусь поздно.
Развернулся и ушёл. Завёл «Жигули» и понёсся по улицам, глуша раздражение громкой музыкой. Позвонил коллеге Сашке. Тот предложил заглянуть — опробовать новую приставку. Валерий согласился.
За бутылкой пива разговор пошёл на откровенное. Валерий вывалил всё: как брак задыхается в быту, как Лида «точит ему нервы», как раздражают её вечные жалобы. Зато есть Наташка из бухгалтерии — бойкая, смешливая, с ней легко. Она и шутку подхватит, и взглядом обожжёт. С ней — как глоток свежего воздуха.
**Лидия**
— Почему мы откладываем отпуск? — спросила я по дороге домой.
Валерий взорвался. Заорал, ударил кулаком по рулю. Лицо его перекосилось. Я отвернулась к окну, слёзы покатились сами. Что я не так сказала? Просто спросила! В последнее время он — как пороховая бочка.
Подруга Галя намекнула: «Может, на стороне нюхнул?» Рассказала про своего Ваську. Тот тоже закрутил с молодой на работе — начала строить глазки, и он «поплыл». Стал щеголять в узких джинсах, сыпать словами вроде «рофл» и «краш». Гале хоть ложись и помирай, когда он при детях нёс эту дурацкую тарабарщину. В итоге она выгнала его к матери — пусть «перебродит». Свекровь только фыркнула: «Отправляй в психушку, нам такой дебил не нужен». Васька вернулся через неделю — тихий, как мышь.
Но с Валерием такой номер не пройдёт. Он другой. Пока — никого нет. Но что-то не так.
**Валерий**
Сидел у Сашки, а мысли крутились вокруг Лиды. Что с ней стало? Была же веселая, лёгкая! Теперь — вечно ноет, как заезженная пластинка. Вспомнил Наташку — как она сегодня хихикала над его шутками в столовой.
Тут позвонила Лида. Попросила заехать за ней с работы, заодно зайти в магазин. Всё настроение — к чертям. Наташка так обиженно надула губы, когда он сказал, что надо идти. А Лида! Кто её просит тащиться на работу с больной ногой? Сидела бы дома!
Пальцы сами набрали Наташкин номер… И тут Сашка:
— Ты чего застыл? Звонишь ей?
Сбросил вызов. Стало неловко.
— Пойду я, — пробурчал Валерий.
— У меня тоже была такая. Звали Катька, — Сашка затянулся. — Из-за неё семью похоронил. Сына теперь раз в две недели вижу. Бывшая замужем, счастлива. А я… думал — счастье, ан нет. Понял поздно. Она сказала: «Простила, но с предателем жить не буду». Встал на её место — и осознал: и сам бы так поступил.
Сашка замолчал. Валерию стало холодно внутри.
— Подумай, — добавил Сашка.
Он вышел на улицу. Телефон зазвонил. Ожидал Лиду, но это была Наташка.
— Ты звонил? — звенел её голос.
— Ошибся, — процедил он.
— А может, заскочишь? Я тут шампанское купила…
Его передёрнуло. От её хихиканья, от самого себя. Сбросил. Она названивала снова и снова. Он отключил звонок, сидя в машине. Потом пришло голосовое: обзывала слабаком, визжала, что он «лох». Он стёр номер и заблокировал.
Вернулся. Сумки так и валялись у двери. Лида сидела в темноте, глядя в окно. Он сел напротив.
— Лид… — начал он.
Она обернулась. Лицо опухшее. Сердце ёкнуло.
— Надо поговорить, — забормотал он, путаясь в словах.
Говорил сбивчиво — то винил себя, то оправдывался. Она молча слушала.
— Поеду к маме, — тихо сказала она. — Возьму больничный. Решай, Валер, чего ты хочешь. Выбора не ставлю — просто подумай.
Она ушла. Он остался один. Разлюбил? Нет. Но что с ним?
**Лидия**
Его не было четыре часа. Что с нами? Так страшно — разрушить то, что строилось годами. Кажется, он разлюбил. Устал.
Может, у него кризис? Я уже не рожу — сыну двадцать два, дочери девятнадцать. А он? Может, женится на молоденькой. Она будет постить в соцсетях блёстки и смузи, а он, седой, в модном пиджаке, будет нянчить пухлого младенца. Счастливая семья.
А я вспоминала, как сын орал от колик, как ночевала с дочкой в больнице. Почему у других всё, как в кино? Дети — вундеркинды, мужья — идеальные. А у нас…
Я рыдала, нога ныла, жаловалась на судьбу. Мысль билась: «Что я сделала не так?»
А потом поняла: ничего. Просто у любви есть срок. У кого-то — вечность, у нас…
Дверь хлопнула. Он вернулся.
Говорил долго, путано. Я сказала, что еду к маме. И уехала.
Маме соврала, что травят тараканов.
— Какие тараканы? — удивилась она.
— Огромные, мам. Очень огромные.
— Ты плакала?
— Аллергия на отраву, — махнула я рукой.
— Оставь дочь, идём ужинать, — вступился папа.
Мы пили с ним водку молча. Он достал старый альбом, рассказывал про службу. Потом взял баян — пели на кухне. На душе полегчало.
Утром я услышала голоса.
— Валер, у вас дома зоопарк? — ворчала мама. — Лида про тараканов, ты про клопов… Ешь блины.
Я зашла. Валерий уплетал мамины блины.
—Он поднял глаза, протянул руку, и в тот момент я поняла — какие бы тени ни легли между нами, мы всё ещё можем шагнуть из прошлого в будущее вместе.
