— Мам, ну что может измениться за день? Не звони мне каждый раз, — сказал мой сын, и его голос прозвучал ровно, без тепла. Мой родной, единственный сын.
Эти слова вонзились в сердце, как нож. Я шла тогда по парку со своей подругой — Верой Ивановной. Мы часто гуляем вместе, делимся новостями, жалуемся на здоровье, вспоминаем прошлое. Обычные разговоры двух пожилых женщин. В тот день у неё зазвонил телефон, она отошла, поговорила минут десять и вернулась сияющая.
— Невестка звонила! Представляешь, у внука первый зуб вылез! Кормила его — и заметила. Старший позже зубы показывал, а этот — раньше. Мы так переживали! Пойду после прогулки в магазин, куплю торт и заскочу к ним — будем праздновать. Сама позвала!
— И столько времени об этом говорили? — спросила я с тоской.
— Да не только о зубе! О жизни, о родне, о ерунде всякой. Мы с ней почти каждый день болтаем. И с сыном тоже — он всегда минутку найдёт. А с невесткой так вообще — начнём про одно, закончим про другое. Даже не вспомнишь потом, с чего начали. Как родные.
А у меня не так. У меня совсем не так…
Мой сын живёт с семьёй в той самой квартире, которую я ему оставила, переехав в деревню к покойному мужу. Работает он, жена в декрете с малышкой. Никаких ссор между нами не было — всегда вежливо, спокойно. Но и близости тоже. А когда я пытаюсь её вернуть, натыкаюсь на холод.
— Мам, всё как всегда. Работа, дом, сон. Жена дома, всё нормально. Зачем звонить каждый день? — вот и весь наш разговор.
Я не названиваю с утра до ночи. Не лезу. Просто хочу знать, как дела. Как растёт внучка. Как здоровье. Но если звоню — сын сбрасывает: «Занят». Или отвечает сухо, раздражённо. А если дозвонюсь до невестки — в ответ только «да», «нет» и «всё хорошо». Ни души, ни тепла.
Иду теперь с подругой — она заходит в магазин, покупает торт, идёт в гости к невестке. У них праздник. А у меня — тишина. Я даже не знала, когда у моей внучки первый зуб вылез. Узнала потом, случайно. Мне не сказали. Меня не позвали. Мои намёки на визит игнорируют. Будто не слышат. Или делают вид.
Однажды я решилась. Собралась с духом, испекла пирог, надела лучшее платье и пришла без предупреждения. Невестка открыла дверь с растерянным лицом. Пирог мы съели, но атмосфера была ледяная. Будто я пришла не к семье, а к чужим людям. Потом сын подошёл и тихо, почти извиняясь, сказал:
— Мам, пожалуйста, предупреждай заранее, если собираешься приходить.
Предупреждать? В свою квартиру? К сыну? К внучке? К семье, ради которой я всю жизнь отказывала себе во всём? А теперь я — чужая. Ненужная.
Два месяца я звонила, чтобы договориться о встрече с внучкой. Всё время находились причины — «болеем», «неудобно», «не сейчас». А потом выяснилось, что родители невестки живут за границей и даже по видеосвязи с внучкой не общаются. Но их дочь, моя невестка, не тоскует по ним. Не спешит к ним. Она такая же холодная. А сын? Мой сын стал таким же.
— Мам, ты всё время ноешь. Всё тебе не так. Ты портишь мне настроение. У тебя же есть подруги — вот с ними и говори. Я после твоих звонков не могу собраться. И вообще — о чём можно говорить каждый день? — бросил он однажды прямо. Без стыда. Без жалости.
И вот теперь я сижу одна в своей тихой квартире. Без звонков, без гостей, без торта и без внучки. Я знаю, что если со мной что-то случится, он даже не узнает. Разве что кто-то из знакомых догадается позвонить. Моя подруга живёт жизнями своих детей и внуков, а я — воспоминаниями о том, что когда-то у меня был сын, который говорил «мама» с любовью… а теперь просто просит не звонить.
Так и живётся. Молча. С болью.
