Помню, как в далёкие годы, когда наша семья жила в небольшом селе на берегу Волги, разгорелась беседа у порога комнаты дочери.
Настя, мы же договаривались, дедушка ждёт, говорила мать, Ольга Петровна, сжимая в руке сумку, полную домашней выпечки для свекрови. Банки с вареньем глухо позвякивали, когда она переступила порог.
Варвара Смирнова оторвалась от ноутбука, прижала к переносицию пальцы, глаза её слезились от долгих часов за конспектами, а виски сжимало изнурение.
Мам, я не могу, пробормотала она. Зачёты на носу, нужен хотя бы один день, чтобы просто полежать.
Полежать она собирается, возмутилась Ольга Петровна. У деда давление скачет, он один в этом поселке сидит, а ты хочешь отлежаться. Эгоистка ты, Варя.
Тяжёлый шаг прозвучал из коридора, и за спиной жены появился Виктор Смирнов, уже в дорожной куртке.
Что тут опять? окинул он взглядом комнату, заваленную учебниками и распечатками. Твоя дочь отказывается к деду ехать, устала она, видите ли.
Виктор редко вмешивался в споры жены с дочерью, но сейчас в его обычно невозмутимом лице появилось небольшое напряжение.
Варя, это уже перебор, сказал он. Твой дедушка не молодеет, а мы его месяц не видели.
Варвара откинулась на спинку стула, в груди закипело раздражение, но она старалась сдержаться.
Пап, я понимаю, но я еле на ногах стою. Дайте мне, пожалуйста, следующие выходные приехать один на день, посидеть с ним, поговорим нормально.
Опять ты за своё! повысила голос Ольга Петровна. Следующие выходные, следующий месяц, следующий год! А дед тем временем один! Семьдесят два года человеку, а внучке лень от компьютера оторваться!
Мам, хватит уже, вмешалась Варвара.
Нет, не хватит! крикнула мать. Ты о ком-нибудь, кроме себя, думаешь? Мы с отцом пашем, как проклятые, а ты даже на один день к родному деду съездить не можешь!
Варвара прижала губы, внутри сопротивление упорствовало, будто неведомое нежелание ехать боролось с её усталостью. Было и некое предчувствие, будто сегодня ей предстояло остаться дома.
Я не еду, твердо заявила она. Прощайте.
Виктор покачал головой.
Сиди тогда, отдыхай. Только потом не удивляйся, если дед перестанет тебя любимой внучкой называть.
Серёжа, не начинай, схватила Ольга мужа за рукав. Поехали уже, с ней разговаривать бесполезно.
Они ушли, громко захлопнув входную дверь. Варвара ещё долго сидела неподвижно, слушая, как стихает звук их шагов на лестнице, как заводится трактор у дороги. Затем она выдохнула и вернулась к ноутбуку.
Тишина окутала квартиру мягким коконом. Варвара распахнула окна настежь майский воздух, теплый и свежий, ворвался в комнату вместе с далеким гулом города. Она заварила себе чай, села за компьютер и наконец расслабилась.
Часы показывали начало третьего, когда Варвара проснулась. Потянувшись, она поднялась к кухне за печеньем, но в ноздри притянулся странный запах.
Сначала она не обратила внимания соседи готовят, с улицы пахнет шашлыками. Но запах становился всё гуще, резче, не шашлык и не готовка, а чтото горящее.
Варвара пошла к балкону; каждый шаг усиливал аромат. Он был горьким, едким, с химическим привкусом синтетики. Открыв дверь, она остановилась в ужасе.
Диван пылал, заполняя комнату черным дымом.
Нет, нет, нет! закричала она.
Бросилась к дивану, где на обивке лежал окурок сигареты с оранжевым тлеющим кончиком, залетевший с балкона вместе с ветром.
Варвара бросилась на кухню. Руки дрожали, когда она вытаскивала кастрюлю из шкафа. Вода из крана текла ужасно медленно, но ей не пришлось ждать, пока она наполнится до краёв. Она схватила тяжёлую емкость и бросилась обратно.
Первая кастрюля заливала тлеющее пятно, но поролон внутри продолжал дымиться. Варвара снова бежала, налив вторую, затем третью, четвертую. Вода хлестала по дивану, заливала пол, стекала к плинтусам.
Только после четвёртой кастрюли дым начал редеть. Варвара стояла посреди руин, тяжело дыша, мокрая по локоть. Диван превратился в месиво обгоревшей ткани и размокшего поролона, а в квартире воняло горелой пластмассой.
Она села на мокрый пол, прижав колени к груди. Адреналин ушёл, на смену пришла дрожь. Запоздалый страх пронзил её, когда она осознала, как могло быть, если бы она уехала с родителями, если бы квартира осталась пустой.
Дом бы сгорел. Их дом со всеми вещами, документами, воспоминаниями.
Варвара ухватилась за телефон и набрала мать.
Мам, голос её сорвался.
Варя? Что случилось?
Мам, у нас пожар был. Точнее, начинался. Я потушила, но диван весь, его нет.
Тишина. Затем Ольга Петровна проговорила:
Ты цела?
Да, я в порядке. Окурок с балкона залетел, я не сразу заметила, но успела всё залить водой. Пожарных не вызывала, сама справилась.
Мы едем, прорвался голос Виктора из соседней комнаты. Сиди дома, никуда не уходи. Мы уже едем.
Связь оборвалась.
Варвара оставалась сидеть на полу, глядя на то, что ещё час назад было их диваном старым, продавленным, с потертой обивкой, но родным. Мама купила его, когда Варваре было двенадцать. На нём смотрели фильмы под одним одеялом, плакали от первой разбитой любви, отец дремал после работы.
Теперь от него осталась лишь дымящаяся груда.
Через час в замке загремели ключи. Дверь распахнулась, и в прихожую ворвалась Ольга Петровна, растрёпанная, с красными глазами.
Варя!
Она бросилась в гостиную, остановилась как вкопанная, взгляд упал на диван, лужи воды, чёрные следы копоти на стене, потом к дочери, сидящей на подлокотнике кресла.
Господи прошептала она.
Ольга подошла, обняла Варвару крепко, до хруста, вдыхая запах духов, потомка и страха.
Прости меня, прошептала она в волосы дочери. За всё, что утром наговорила. Эгоистка, безответственная Господи, какая же я глупая.
Варвара молча ответила тем же объятием. Слова застревали гдето глубоко, не желая выйти наружу.
Виктор вошёл следом, медленно обойдя комнату, оценивая ущерб. Потрогал обугленную стену, присел у дивана, ковырнул пальцем расплавленный поролон.
Хорошо потушила, сказал он наконец. Водой сразу много.
Я не думала. Просто на автомате действовала, ответила Варвара.
Правильно всё сделала. Главное не растерялась, добавил он, положив тяжёлую руку ей на плечо.
Молодец, Варя. Серьёзно. Ты наш дом спасла, сказал он.
Ольга отстранилась, вытирая глаза тыльной стороной ладони, не замечая пятен.
Ты представляешь, что было бы, если бы ты поехала? спросила она, голос дрожал. Квартира пустая, окна открыты, огонь бы всё уничтожил
Мам, я понимаю, ответила Варвара.
Нет, послушай. Мы бы вернулись, а тут пепелище. Или весь подъезд бы охватил пожар. У Петровых внизу двое детей, ты представляешь? перебивала она.
Виктор обнял жену за плечи.
Лен, хватит. Не случилось и не случилось. Нечего себя накручивать, сказал он.
Ольга не могла остановиться, слёзы лились по её лицу, она не пыталась их сдержать.
Я утром на тебя кричала, называла эгоисткой. А ты ты нас спасла, всех нас.
Мам, ну ты чего? нелепо погладила Варвара мать по руке. Я же не знала, что так выйдет. Просто устала и хотела остаться.
В томто и дело! схватила дочь за плечи, заглянула в глаза. Ты не знала, но чтото внутри тебя знало. Интуиция, предчувствие называй, как хочешь. Оно тебя оставило здесь, и нас всех спасло.
Виктор хмыкнул, но без привычного скептицизма.
Мать, конечно, переусердствует с мистикой, но в чёмто она права. Ты утром уперлась и слава Богу, что уперлась.
Остаток дня они провели в странном оцепенении: Виктор вынес остатки дивана на свалку, Варвара мыла пол, Ольга протирала стены от копоти. Работали молча, лишь иногда перебрасываясь короткими фразами.
К вечеру квартира выглядела почти нормально, лишь пустое место напоминало о случившемся светлый прямоугольник на полу, где раньше стоял диван.
Ужинали на кухне, сдвинув табуретки к маленькому столу. Ольга быстро приготовила макароны с сосисками.
Знаешь, Варя, сказала она, помешивая чай. Скажу тебе одну важную вещь.
Варвара подняла глаза от тарелки.
Слушай свою интуицию. Всегда. Даже если она кажется глупой, даже если все вокруг говорят, что ты не права. Если чтото внутри подсказывает не спорь с этим.
Виктор кивнул, доедая сосиску.
Я всю жизнь живу логикой, расчётами, но иногда в голове щёлкает чтото, и ты просто знаешь, как надо.
Сегодня это «чтото» спасло наш дом, добавила Ольга.
Варвара опустила взгляд в тарелку, пряча неловкую улыбку. Она не привыкла к таким словам от матери; обычно между ними искрило, натягивалось до звона. Сейчас же было иначе.
Чтото изменилось, важное, может, страх пережитый, может, осознание близости к катастрофе. Но между ними троими возникло новое, хрупкое, но настоящее.
В следующие выходные поедем к деду, сказала Варвара. Все вместе. Расскажем ему ну, не всё, а то сердцу его не выдержит.
Точно, улыбнулась Ольга, слегка печально. Скажем, что диван износился, решили новый купить.
А я на балкон вынесу ведро воды, добавил Виктор.
Они рассмеялись, нервно, сбрасывая напряжение долгого дня.
За окном темнело, город зажигал огни, гдето вдали завыла сирена может, скорая, может, пожарная. Варвара прислушалась к звуку и поёжилась.
Сегодня она узнала, что интуиция может спасать, когда надо, что не стоит паниковать, а действовать. И о том, что за криками родителей прячется страх потерять ребёнка, страх, который проявляется в упрёках и нотах.
Ольга собрала посуду и начала мыть, Виктор ушёл в комнату искать в интернете новые диваны, а Варвара осталась за столом, согревая руки кружкой чая.
Обычный воскресный вечер, только совсем не обычный.
Мам, позвала она.
М? ответила мать, не отрываясь от раковины.
Спасибо. За то, что пришла, за то, что не крикнула, за то вот так.
Ольга обернулась, посмотрела на дочь долгим, странным взглядом, потом улыбнулась устало, но тепло.
Спасибо и тебе, Варя, за всё
