Выпроводив жену, муженёк ржал, что ей достался только древний холодильник. Он не подозревал, что его стенка двойная.
Густая, вязкая тишина заполнила квартиру, пропитанную запахом ладана и увядших лилий. Марина сидела на краю дивана, сгорбленная, будто под гнётом незримой ноши. Чёрное платье липло к телу, кололось напоминая о главной причине этой мёртвой тишины: сегодня она похоронила бабушку, Эйроиду Анатольевну последнего родного человека.
Напротив развалился в кресле её муж Андрей. Его присутствие казалось издевкой ведь завтра они должны были развестись. Он не сказал ни слова поддержки, лишь молча наблюдал, едва скрывая раздражение, словно ждал, когда кончится это нудное представление.
Марина смотрела в пустоту на выцветший узор ковра, и чувствовала, как последние искры надежды угасают, оставляя ледяную пустоту.
«Ну что ж, соболезную», наконец нарушил молчание Андрей, и в голосе его звучала язвительная издевка. «Теперь ты богачка. Наследница! Бабка-то, наверное, оставила миллионы? Ах да, забыл величайшее сокровище: старый вонючий «ЗиЛ». Поздравляю, королева мусора».
Его слова вонзились в сердце острее ножа. Всплыли в памяти бесконечные ссоры, крики, слёзы. Бабушка с редким именем Эйроида сразу возненавидела зятя. «Проходимец он, Маринка, говорила она, глядя строго. Пустой, как барабан. Смотри обдерёт и бросит». А Андрей лишь усмехался, называя её «старой каргой». Сколько раз Марина разрывалась между ними, пытаясь примирить, сколько слёз пролила, веря, что всё исправимо. Теперь она понимала: бабушка видела правду сразу.
«Кстати, о твоём «светлом» будущем, продолжил он, наслаждаясь жестокостью. Встал, поправил дорогой пиджак. Завтра можешь не приходить на работу. Я тебя уже уволил. Приказ подписан. Так что скоро даже твой «ЗиЛ» покажется роскошью. Пойдёшь по помойкам кормиться, вспомнишь меня добрым словом».
Это был конец. Не просто развод конец всей жизни, выстроенной вокруг него. Последняя надежда, что он проявит хоть каплю человечности, исчезла. Вместо неё в душе росла холодная, чистая ненависть.
Марина подняла на него пустой взгляд, но не ответила. Зачем? Всё было сказано. Молча встав, она вышла в спальню, взяла заранее собранную сумку. На его смех не отреагировала. Сжав в руке ключ от старой, забытой квартиры, вышла, не оглянувшись.
Улица встретила её холодным ветром. Марина остановилась под тусклым фонарём, поставив на асфальт сумки. Перед ней высилась серая девятиэтажка дом её детства.
Она не была здесь годами. После гибели родителей в аварии бабушка продала свою квартиру и переехала сюда, чтобы растить внучку. Эти стены хранили слишком много боли, и, выйдя замуж, Марина избегала этого места, встречаясь с Эйроидой где угодно, только не здесь.
Теперь это было её единственное убежище. С горечью она вспомнила бабушку мать, отца, друга. А сама в последние годы так редко навещала, поглощённая работой в фирме мужа и попытками спасти трещавший по швам брак. Виноватость пронзила сердце. Слёзы хлынули ручьём. Она стояла, содрогаясь от рыданий, маленькая и потерянная в огромном городе.
«Тётя, помочь?» раздался рядом хрипловатый голосок. Марина вздрогнула. Перед ней стоял мальчик лет десяти, в большой куртке и стоптанных кешах. Несмотря на грязь, взгляд у него был ясный, почти взрослый. Он кивнул на сумки: «Тяжело, да?»
Марина торопливо вытерла слёзы. Его прямолинейность сбила её с толку.
«Нет, я сама» начала она, но голос дрогнул.
Мальчик пристально посмотрел.
«А чего ревёшь?» спросил он без детского любопытства, а с какой-то трезвой взрослостью. «Счастливые люди не стоят с чемоданами на улице».
Эти простые слова заставили её взглянуть на него иначе. В его глазах не было ни жалости, ни насмешки только понимание.
«Меня Серёжей зовут», сказал он.
«Марина», выдохнула она, чувствуя, как напряжение спадает. «Хорошо, Серёжа. Помоги».
Они вошли в тёмный подъезд, пахнущий сыростью и кошками.
Дверь скрипнула, впустив их в пыльную тишину. Всё было завешано простынями, лишь слабый свет выхватывал пляшущие пылинки. Пахло старыми книгами и грустью покинутого дома. Серёжа огляделся и заключил:
«М-да, тут работы Недели на две, если вдвоём».
Марина слабо улыбнулась. Его деловитость разрядила тягостную атмосферу. Она смотрела на него: худой, маленький, но с серьёзным лицом. Она понимала после уборки он снова уйдёт на улицу.
«Послушай, Серёжа, сказала она твёрдо. Оставайся на ночь. На улице холодно».
Мальчик удивлённо взглянул. На миг в глазах мелькнуло недоверие но он кивнул.
Вечером они сидели на кухне. Серёжа, умытый и согретый, рассказал свою историю без жалости, без слёз. Родители пили. Пожар. Они погибли. Его забрали в приёмник, но он сбежал.
«Не хочу в детдом, сказал он, глядя в пустую кружку. Там путь в тюрьму. Лучше на улице хоть сам за себя».
«Это неправда, тихо возразила Марина. Ни детдом, ни улица не решают, кем ты станешь. Всё зависит от тебя».
Он задумчиво посмотрел на нее. В этот момент между ними протянулась первая ниточка доверия.
Позже Марина уложила его на старый диван. Серёжа свернулся калачиком и уснул мгновенно впервые за долгое время в тепле. Марина смотрела на его спокойное лицо и чувствовала: возможно, её жизнь ещё не кончена.
Утром она вышла, оставив записку: «Скоро вернусь. В холодильнике еда. Не уходи».
Сегодня был день развода.
Суд оказался унизительным. Андрей выставил её ленивой иждивенкой. Марина молчала, чувствуя себяИ когда спустя годы она случайно встретила Андрея в кафе, опустившегося и жалкого, то просто прошла мимо, не испытывая ни гнева, ни жалости, лишь лёгкую благодарность за тот день, когда он выгнал её в новую жизнь.
Смеясь над тем, что его жена унаследовала лишь старинный холодильник, он не знал, что в его стенках скрывается тайна!