Она грезила о море…
Светлана каждый месяц откладывала с зарплаты копейку к копейке, собирая на отпуск. Целый год она видела во сне лазурные волны. Когда-то давно, в детстве, она бывала с родителями на юге, но почти ничего не помнила — ведь ей тогда было всего три года. Потом каждое лето её отправляли к бабушке с дедушкой в деревню. Вместо моря там была мелкая речушка, зато купаться можно было до посинения, пока губы не станут синими, а кожа не покроется пупырышками.
В четвёртом классе родители отправили её в лагерь. Это было ужасно — распорядок, никакой свободы. Искупались всего раз за смену. В деревне было куда веселее: родители приезжали каждые выходные, привозили гостинцы. После этого Света больше ни в какой лагерь не ездила.
В её воспоминаниях детство пахло раскалённым солнцем, детскими криками в речке, сверкающими каплями воды. Она помнила запах тины и жёсткой травы, сохнувшей на берегу. И ещё — тёплую пыль на дороге, мягкую, как шёлк.
Ей часто снилось, как она бежит босиком по этой дороге, загоревшая дочерна, а навстречу идут мама с папой… На этом месте она всегда просыпалась с колотящимся сердцем.
В восьмом классе у неё умер отец — инфаркт. Мама словно потухла, смириться не могла. Подолгу сидела на кладбище, возвращалась молчаливая, с опущенными глазами.
А потом мама заболела. Ходила по квартире, шаркая тапочками, горбилась, будто её разом лишили сил. Перестала краситься, укладывать волосы. Света часто приходила из школы и заставала её в постели.
— Мам, ты что, не вставала? Хоть поела? — беспокоилась дочь.
— Не хочу. Нет сил, — шёпотом отвечала мама.
Света готовила, ходила в магазин, убиралась, уговаривала маму съесть хоть ложку супа. Потом та и вовсе перестала вставать. Ни слёзы, ни уговоры не помогали. Соседка заходила, присматривала, пока Света была в школе. Именно она и позвонила, когда мама умерла — прямо перед последним звонком, глядя на портрет мужа.
После школы Света поступила на заочное и устроилась в тот же институт. Круглолицая, с пышными формами, она считала себя некрасивой. Перепробовала кучу диет, но держалась максимум два дня, а потом набрасывалась на еду. К выпуску смирилась: стать тростинкой, как модели из глянца, ей не светит — не та конституция.
Парни её не замечали, хоть и не обзывали. «На море поеду — буду есть одни фрукты и похудею», — мечтала она.
Но директор на работе летний отпуск ей не дал:
— Ты же одна, без детей. Кого отпустить — тебя или, скажем, Наталью Петровну с двумя малышами? Пиши заявление на сентябрь. Бархатный сезон — самое то.
Света согласилась. Куда деваться? Стала выбирать отель, решила лететь самолётом — дороже, зато быстрее. Купила новый купальник и лёгкое платье. На юге обязательно возьмёт шляпку, как в кино. Даже снилось ей теперь, что бежит не по пыльной дороге, а по берегу моря.
Однажды в автобусе к ней подсел мужчина.
— Девушка, до Твери далеко?
Света повернулась. Симпатичный, с добрыми глазами.
— Скоро. Я скажу, когда выходить. Вы в Тверь?
— К другу. Живёт рядом с ТЦ, — ответил он, рассматривая её.
— На какой улице?
— Сейчас посмотрю… — Он достал из кармана помятый листок. — Зелёная, сорок второй.
— А я в тридцать восьмом! — неожиданно обрадовалась Света.
— Тогда выйдем вместе, покажете. Я здесь впервые.
Она кивнула, отвернулась к окну.
— Друг женился, дочка родилась. После армии не виделись. Волнуюсь, — пробормотал мужчина.
— Раз адрес дал — ждёт, — успокоила его Света.
— Адрес дал, а номер потерял. Вдруг он куда-то уехал? — вздохнул он.
Так и ехали, перекидываясь фразами. На остановке вышли, перешли дорогу. Света указала на свой дом.
— Мне дальше, через дом. А может, телефон оставите? На всякий случай, — он смущённо улыбнулся.
Она продиктовала. «Всё равно не позвонит», — подумала. Мама говорила: «Ищи ровню». А он слишком видный для неё. Поблагодарив, он ушёл, а она — во двор.
Позже телефон заиграл бодрую мелодию. Незнакомый номер. Полдевятого. Вспомнила про того мужчину и ответила.
— Мы в автобусе познакомились, — раздался приятный голос.
— Номер дала, а не телефон, — поправила она, чувствуя, как ёкает сердце.
— Друг на дачу уехал. Дозвонился, но ехать уже поздно. Неловко беспокоить, но… — он замолчал. — Не знаю, что делать.
Света замерла. «Наглость — второе счастье», — мелькнуло в голове.
— Вызовите такси, водитель отвезёт в гостиницу, — предложила она осторожно.
— Ладно… — ответил он устало.
В трубке зашуршало.
— Всё в порядке?
— Да. Спасибо. — Раздались гудки.
Ей стало не по себе. Чужой город, никто не ждёт… Может, денег нет? Она перезвонила.
— Ладно, приходите. — Назвала адрес.
Он пришёл через пять минут. Света едва успела переодеться. Пили чай. Артём — так его звали — рассказывал про армейского друга. Она смеялась, потом сама разоткровенничалась. Он посочувствовал — у него тоже отец умер.
Легли спать позже полуночи. Она постелила ему на диване, а сама ушла в мамину комнату.
Не спалось. Вспоминала его взгляды, прислушивалась к тишине.
Утром разбудила его, накрыла завтрак. Вместе вышли.
— На вокзал, — сказал он.
— Ваш автобус. Бегите!
Он рванул к остановке, на ходу крикнув: «Спасибо!»
Автобус уехал. Света стояла, опустив голову. На что надеялась? Сама не знала.
Вечером у подъезда его не было. Она заснула на диване, где он спал, и увидела сон: бежит по берегу, зовёт маму, но голоса нет…
Проснулась от тревоги. Сердце стучало. КомОна вскочила, провела рукой по лицу и вдруг поняла, что счастье — не в море, а в том, чтобы просто жить и не бояться снова доверять людям.
