Невестка хочет, чтобы я любила детей одинаково. А у меня так не получается…
Я не из тех, кто с лёгкостью отмахивается от чужой судьбы. Жизнь научила меня многому. Сама вырастила двоих, прошла через трудности и разочарования, знаю цену настоящей заботе и бессонным ночам у кровати с температурой, когда ты одна — и больше никто не нужен. Но есть вещи, которые не купишь и не притворишься. Например — любовь.
Когда мой сын Денис сообщил, что женится на женщине с ребёнком, я не стала спорить. Поддержала — ведь видел же, что он действительно счастлив. А что мне важно? Чтобы сын был любим, чтобы его ценили. А там хоть с прицепом — лишь бы искренне. Ни единого дурного слова не сказала про его избранницу, Татьяну. Сама растит девочку, муж сбежал — таких не осуждают, их понимают. Но…
С тех пор прошло семь лет. Катеньке от первого брака уже шесть, а нашему общему внуку Вовочке — всего два. Девочка умница, ладная, спокойная. Но всё равно… она не моя кровь. Да, я делаю всё, что положено. Да, дарю подарки поровну, без обид, не делю на рубль. Да, могу Кате почитать, в куклы поиграть, уроки проверить. Но душа моя — с Вовой. В нём — черты моего Дениса, улыбка покойного мужа. Таю, как мороженое на солнце, когда он рядом. А с Катей… просто тепло. Уважительно, по-доброму. Но не больше.
Именно это и стало камнем преткновения с Таней. Она, понимаешь, требует, чтобы я любила Катю так же, как Вову. Будто любовь — кран, который можно открыть по заказу. Нет, родная, так не бывает. Я не актриса. Помогу, поддержу, подменю — но притворяться не стану.
Катя ни в чём не реши! Она просто ребёнок, попавший в непростую ситуацию. Но у неё есть свои бабушки. Пусть одна — за тридевять земель, другая пропала после развода — это не я виновата. Таня сама рассказывала, как её мать вкалывает на пенсии и детей видит раз в год. Как без предупреждения не пустит на порог, если не привезёшь продуктовый пакет. Так почему же крайняя — я?
Я, в отличие от её матери, всегда на подхвате. То куртку новую привезу, то с пирогами нагряну, то Катю в художку отвезу. И всё это — от души. Но ровно настолько, насколько могу. Больше — не выжмешь. Не просите.
Таня теперь встречает меня холоднее сибирской зимы. Каждый подарк взвешивает взглядом: «А Кате почему только раскраска? А Вове — набор солдатиков?» Как объяснить, что раскраску я выбирала полдня, под её увлечения? Нет, для Тани один ответ: «Вы не принимаете мою дочь». Пытаюсь мягко донести: любовь не по приказу рождается. Её не выпросишь, не вычислишь. Я добра к Кате — разве этого мало?
С Денисом тоже говорила. Без слёз, без скандалов. Объяснила: Катю не отвергаю, стараюсь. Но заставить себя чувствовать одинаково — не могу. И если они с женой будут давить, требуя несуществующих эмоций, — лучше реже видеться, чем лицемерить. Сын понял. Умный у меня парень. Но между женой и матерью — как между молотом и наковальней. Пока не решил, как быть.
А я… Устала оправдываться за правду. Я — бабушка. Настоящая. Но только одному внуку — по крови. Второй — хорошая знакомая. Это честно. Это без вреда для ребёнка. Но требовать больше — жестоко.
И знаете что? Я — не монстр. Просто не позволю себя винить за то, что не могу переступить через сердце. Оно у меня одно. Совесть — тоже. И своей правды я не предам, даже если придётся поссориться с невесткой.
