Говорят, что на склоне лет каждый получает по заслугам. Кто-то — любовь и заботу родных, а кому-то достаётся лишь хлопанье двери перед носом. Моя свекровь, Галина Сергеевна, никогда не славилась добротой. Она держалась высокомерно, с холодным достоинством, будто все вокруг были ей чем-то обязаны. Особенно — её единственный сын. И уж тем более я, «эта вертихвостка, что отняла сына у матери».
Прошло много лет с тех пор, как мы, оставшись без крыши над головой, обратились к ней за помощью. Я была в декрете со вторым ребёнком, муж только что потерял работу, а ипотека висела дамокловым мечом. Мы переехали в её трёхкомнатную квартиру в Рязани, доставшуюся ей от родителей. Там уже жили её младший сын Виктор и теперь мы — с двумя малышами на руках. Мы надеялись, что это ненадолго. Но очень скоро квартира превратилась в поле боя.
Галина Сергеевна не упускала ни малейшего повода для упрёков. Дети ей мешали, пахли не так. Разбросанные игрушки вызывали у неё приступы бешенства. Детское питание она называла «отвратительной бурдой», занимающей полхолодильника. Я молчала, стиснув зубы, лишь бы не усугублять ситуацию. Но однажды она заявила прямо:
— Хватит. Собирайте вещи и убирайтесь. Я больше не могу терпеть этот цирк.
Мы были раздавлены. Денег после продажи старой квартиры и выплаты долгов почти не осталось. С трудом наскребли на крошечный домик под Скопином — без водопровода, без удобств. Воду таскали из колодца, а туалетом служил дырявый сарай в конце огорода.
Шаг за шагом мы начали отстраивать свою жизнь. Вложили материнский капитал, взяли ещё один кредит. Десять лет прошло — и вот мы наконец въехали в свой дом. Не палаты, конечно, но с тёплым полом, душем и новой кухней. Казалось, худшее позади. Мы даже подумывали о третьем ребёнке. И тут судьба решила напомнить о себе — в лице самой свекрови.
Я услышала скрип калитки. На пороге стояла Галина Сергеевна — в потрёпанном пальто, с чемоданом и заплаканным лицом. Когда муж открыл дверь, она буквально рухнула в его объятия, рыдая так, будто искала не кров, а спасение.
Мы впустили её, усадили за стол. Муж тщетно пытался дозвониться до брата. Лишь к вечеру свекровь немного пришла в себя.
Оказалось, после нашего отъезда она принялась «воспитывать» младшего сына. Шёпотом твердила ему, что старший — предатель, а я разрушила их семью. Вскоре Виктор женился и съехал. Но ненадолго. Он забрал мать к себе, в квартиру молодой жены. Поначалу всё было тихо. Потом родился ребёнок — и старая песня заиграла снова: крики, запахи, «суп невкусный». Вот только новая сноха терпеть не собиралась.
Сначала Галину Сергеевну выселили из комнаты на диван. Потом и оттуда — под благовидными предлогами. Спальню переделали в детскую, её место за столом заняла невестка. А на все упрёки она получала одно:
— Если не нравится — вон там дверь.
— А ты не думала навестить Ваню? — как-то бросил ей Виктор за ужином. Тот самый, который когда-то помогал ей выставить нас на улицу.
Собрали её быстро, без лишних слов. Чемодан, такси до вокзала, билет до Рязани. На прощание сын добавил:
— Прописку не трогаем. Получай свою пенсию, живи где угодно. Только не здесь.
Мы не смогли отказать ей. В нашем доме нашлось место. Пока она ведёт себя тихо — ни слова упрёка, ни жалоб. Только смотрит на детей с какой-то глухой, запоздалой нежностью.
Может, старость действительно смягчает сердца. А может, это просто страх — оказаться в пустоте. Я пока молчу. Но знаю одно: я никого не выгоню. Даже её. Даже ту, что когда-то вычеркнула нас из своей жизни.
