**Дневник. Чёртова метель.**
Метель разыгралась не на шутку. Улицы замело так, что ни пройти, ни проехать. Дверь подъезда не отворишь — сугробы под самый козырёк, и даже откапываться смысла нет. Город не Крайний Север, дома такие капризы погоды не предусматривают. В общем, катастрофа, да и только.
А в эту ночь у Татьяны умирал отец.
Инсульт. И ни «скорой», ни спасателей — никто не приедет. Только она, молодой врач-невролог, да жалкие крохи домашней аптечки.
Отец рухнул на кухне, ставя чайник. Сама она не видела, как это случилось, но диагностировать инсульт — дело даже для студента-первокурсника. Татьяна сразу поняла: без больницы он до утра не дотянет.
Она обзвонила всех, до кого дозвонилась, даже участкового. Ответ везде один: «Вызов принят. Помощь придёт, как только расчистят дороги».
Ясно — придётся справляться самой. Но она хотя бы попыталась. Отец был парализован, мычал, когда она втаскивала его на кровать. Антикоагулянты нельзя — значит, аспирин, потом преднизолон, чтобы снять отёк. Давление низкое — бисопролол не нужен.
Оставалось только ждать. Татьяна действовала, как автомат: по инструкции, по учебнику. Без эмоций, с пустотой внутри.
А потом погас свет. В квартире стало тесно и душно, будто мебель разбухла, а воздух загустел до консистенции сиропа. Отец дышал хрипло, но ровно. Без стонов — уже хорошо. А сама Татьяна, казалось, не дышала вовсе.
— Скорее бы утро… — прошептала она просто для того, чтобы услышать свой голос. Убедиться, что ещё жива.
И в этот момент в дверь громко постучали.
Татьяна вздрогнула и тут же обрадовалась. Кто ещё мог прийти? Она рванула к двери, налетая на углы. Распахнула — и в лицо ударил яркий луч фонаря.
— Привет, — раздался мужской голос с той стороны. До боли знакомый.
Это был сосед. Гадкий тип по имени Артём, вечный подросток в теле сорокалетнего мужика. Она его терпеть не могла. Полгода ходит лохматым, как медведь, потом внезапно бреется налысо и красит остатки волос в кислотный цвет. Может подраться, может устроить пьяный дебош, может месяцами не работать — и при этом жить.
Для неё, потратившей молодость на учебники и зарисовки анатомических схем, его существование было оскорбительным. Такие, как он, не должны жить среди нормальных людей.
Татьяна хотела захлопнуть дверь, но Артём бесцеремонно сунул ногу в проём. Наглец.
— У вас всё нормально? — спросил он.
— Убери ногу, — холодно сказала она.
Она его боялась. Всегда избегала.
— Ладно, — он послушно убрал ногу и опустил фонарь. — Просто подумал, может, помощь нужна.
— Не твоя.
— Значит, всё-таки нужна, — хмыкнул Артём. — Вода есть?
— Боже, да чайник же полный! Да из крана наберу! — Она снова попыталась закрыть дверь.
Но Артём уже ставил на порог пятилитровую бутыль. И ушёл. В свою квартиру. В ту, за стеной, откуда неслись пьяные крики, гитарные аккорды и душераздирающие звуки губной гармошки.
— Невозможный тип, — буркнула Татьяна.
А потом задумалась. Проверила кран — вода не идёт. Бутыль так и осталась лежать на пороге.
Через полчаса Артём принёс батарейки и фонарик. О чём она, врач, даже не подумала.
— Хочется послать вас куда подальше, — призналась она, принимая фонарь.
— Посылайте, — пожал плечами Артём. — Как отец?
— Вы с ним что, пили вместе? Какое вам дело?
— Не пил. Просто спросил: как он? — твёрдо повторил сосед.
— Инсульт… — вырвалось у Татьяны. — «Скорая» нужна…
Артём резко развернулся и скрылся за своей дверью. А Татьяна осталась одна. С умирающим отцом. С бутылью воды и фонариком.
— Он мерзавец, пап. Сам знаешь, таких насквозь видно…
Но фонарик оказался спасением. Она смогла измерить давление, найти глюкозу, поставить капельницу. Чайник не закипел — газ кончился.
Она готова была заплакать. Дипломированный невролог, а не может спасти единственного близкого человека. Из-за какого-то снега. Зачем тогда годы учёбы?
И тут снова появился Артём.
— Вижу, вам плохо, — сказал он. Был одет в какую-то меховую куртку, будто полярник. В руках — туго набитый рюкзак.
— Не верю тебе. Но заходи, — сдалась Татьяна.
— Спасибо за приглашение, но я мимоходом, — шагнул он через порог. — Можем доставить отца в больницу. Ты врач, будешь следить за ним. Я умею ходить по снегу. Втроём справимся.
Он раскрыл рюкзак, достал спальный мешок…
— Запакуем дядю Серёжу… Сергея Петровича… — Артём смутился. — То есть отца. Шины есть?
— Есть.
— Тогда сначала шины, потом мешок, — распорядился он.
Татьяна не привыкла подчиняться. Обычно она сама командовала. Но сейчас ей нужна была не логика, а помощь. И самый мерзкий человек вдруг её предоставил.
— Куда идём? — спросила она, фиксируя шину.
— До больницы полтора километра. Если гора не идёт к Магомету…
— То есть мы пойдём по сугробам?!
— Да. Ты врач, а я не умею иголки в вены тыкать. Каждый своё, — пробормотал он. — Как у отца с позвоночником?
— Грыжа L5—S1, но не критично, миорелаксанты показаны.
— На руках пронесу? Или носилки нужны?
— Носилки.
— Жди…
Артём исчез в темноте. Внизу раздались голоса, потом его ругань:
— Да идите вы, мажоры! А ты, Костя, носа не суй — сломаю!
Татьяна вздохнула. Ничего не выйдет.
Но через минуту Артём вернулся с парой соседей — семейной четой с первого этажа. Не самых приятных людей, вечно нуждающихся. У них оказались носилки из старых труб и плащ-палатки.
Отца уложили, Артём взялся за один конец, соседи — за другой.
— Ты капельницуНочь прошла в бесконечной борьбе со снегом, но к утру, когда больничные коридоры залил тусклый свет, Татьяна поняла, что этот мерзавец Артём оказался единственным, кто не бросил её в беде.
