В маленькой ветеринарной клинике воздух был густым, словно наполненным невысказанной грустью. Под тусклым светом ламп, мерцавших, как последние угольки в печи, на столе лежал Тузик когда-то сильный и бодрый русский охотничий пес, чьи лапы топтали подмосковные леса, а уши слышали шелест берез и шум речки во время летних походов. Теперь его шерсть потускнела, дыхание стало прерывистым, будто сама жизнь медленно ускользала.
Рядом сидел Иван Петрович, сгорбившийся, как будто годы внезапно навалились на него всей своей тяжестью. Его рука дрожала, но нежно гладила Тузика за ухом, словно пытаясь запомнить каждую шерстинку.
«Ты был самым верным, Туз прошептал он, голос сорвался. Прости, что не смог уберечь»
И тут Тузик, собрав последние силы, приподнял голову и тыкнулся носом в ладонь хозяина. Это был не просто жест это был крик души: «Я помню тебя. Я люблю тебя».
Иван Петрович прижался лбом к его морде, и мир вокруг исчез. Остались только они пес, который когда-то грел его ноги холодными вечерами, и человек, который не мог представить жизни без него.
В углу стояли ветеринар и медсестра. Девушка уже украдкой вытирала слезы, а врач готовила шприц.
«Когда будете готовы» тихо сказала она.
Иван Петрович взглянул Тузику в глаза.
«Можешь отдыхать, дружище Ты был лучшим».
Но в тот момент, врач вдруг замерла, нахмурилась и резко отложила шприц.
«Термометр! Срочно!»
Оказалось, у Тузика не отказ органов, а тяжелая инфекция. Его тут же подключили к капельнице.
Иван Петрович сидел в коридоре, сжимая кулаки. Часы тянулись как вечность.
Наконец дверь открылась. Врач устало улыбнулась:
«Он держится. Температура падает. Иди к нему».
Тузик лежал на столе, слабый, но живой. Увидев хозяина, он слабо вильнул хвостом.
«Ну что, старик Иван Петрович рассмеялся сквозь слезы. Не смог уйти, да?»
Врач покачала головой:
«Он борется. Не хочет сдаваться».
И тогда Тузик медленно поднял лапу и положил её на руку хозяина.
Это был не прощальный жест.
Это было обещание.
Обещание бороться.
Обещание оставаться рядом.
Обещание любить до самого конца.
