**Встреча с кровными**
Степан перебрался к матери на время её недуга. Они с супругой жили на отшибе, в просторном двухэтажном доме. Вырастили дочь и сына — обоим уже за пятьдесят, давно обзавелись внуками.
На жизнь Степан не роптал. Родители — золото, любили его, лелеяли, ведь он был их единственным сыном. Со Светланой повезло: верная, тихая, добрая. Сын женился, поселился с женой и дочкой под их кровом — места хватало всем.
— Светик, дом будем ставить крепкий, просторный, — говорил он жене, когда затеяли стройку. — Мишка, гляди, с нами останется, хоть и женится. А дочка… ну, девки — народ ветреный, улетит из гнезда.
Так и вышло. Дочь, отучившись, вышла замуж и уехала за мужем в его края. Сын же остался с родителями.
Клавдия, мать Степана, занемогла. После смерти мужа будто свет померк для неё. День ото дня слабела, пока однажды не призналась сыну:
— Степушка, поживи со мной. Чую — не задержусь на этом свете. Отец твой там ждёт. Подняться не могу… вот до чего дожила.
— Мам, не плачь, — обнял он её. — Вижу сам: чашку не удержать. Не оставлю тебя одну.
Клавдии было восемьдесят семь. Ослабевшая, она позвала сына к постели. Степан сидел рядом, подавал лекарства, кормил с ложечки.
— Скоро проводишь меня, сынок, — слабым голосом сказала она. — Хочу открыть тайну, что с отцом хранили. Договорились: кто последним уйдёт — тому и поведать.
Она замолчала, вытерла пот. Потом продолжила:
— Не гневайся… ты нам не родной.
Степан онемел.
— Кровью не связан, но для нас ты — сын, дороже не бывает. Ради тебя жили. Институт закончил, дом построил, семью завёл — всё благодаря нам. Но…
Тишина в комнате звенела.
— Как так? — прошептал Степан.
Мать собралась с силами:
— Взяли тебя из деревни, откуда отец родом. Детей у нас не было, врачи руки разводили. У соседей — четверо ребят, ты — младший, хилый. Жили они бедно. Отец уговорил: отдали безропотно. «Забирайте, всё равно помрёт», — сказала твоя кровная мать.
Оформили документы через председателя, увезли в город, подальше от пересудов.
— Родители отца давно в могиле, а братья-сёстры, быть может, живы. Прости нас, Степушка…
Слёзы катились по её щекам.
— Мама, ты мне родней всех, — прижал он её руку. — Благодарен за всё.
Через два дня Клавдии не стало. Степан с женой похоронили её рядом с отцом. Новость о происхождении Светлану не смутила.
— Бывает, Степа. Твои родители — святые люди. Живи дальше.
Но Степан не мог забыть: где-то есть его кровь.
— Света, — сказал он утром, — поеду в ту деревню. Узнаю, каковы они — мои.
Жена кивнула:
— Поезжай. Иначе не успокоишься.
Деревня оказалась маленькой, домов тридцать, половина — заброшены. Нашёл тот двор, где родился. Домишко покосившийся, с двумя окнами. Вошёл — ни души.
— Кого надо? — хрипло спросил бородач из соседней комнаты.
— Иван Горохов? Я тебе брат.
Мужчина ухмыльнулся:
— Какой брат?
Степан объяснил. Иван рассеянно кивнул:
— Степка, говоришь… Не помню. Дашь на бутылку?
Степан протянул пятьсот рублей. Иван сбегал в магазин, вернулся с «беленькой».
— Выпьешь?
— Не пью.
— Ну и ладно. — Иван опрокинул рюмку. — Пашка, старший брат, сгорел в бане — водка виной. Родители померли.
Потом предложил:
— Сходим к сестре Вальке. Может, вспомнит.
Валентина встретила их ворчанием:
— Какой Степка? Не было такого!
Потом завела шарманку про больные ноги, разбежавшихся кур и неблагодарных детей.
— Пойдём, — буркнул Иван. — Бред несёт.
Привели к его сыну Кольке. Тот, увидев пьяного отца, накричал:
— Опять нализался? Вали отсюда!
Иван сгинул. Степан объяснился. Колька молча отвёз его на автовокзал. По дороге рассказал: отец — пропойца, мать от горя скончалась.
Дома Светлана ничего не спрашивала. Степан лёг, но сон не шёл.
— Вот они, родные. Никому я не нужен. Ну и ладно… — прошептал он перед сном.
