Десять дней спустя: Пустота в стенах
Вернувшись с работы в свою хрущёвку в Казани, Анастасия застыла на пороге. В воздухе витало что-то неладное. Она медленно прошлась по комнатам, и сердце сжалось в комок: вещи супруга исчезли — летние рубашки, станок, зубная щётка. Она стояла посреди спальни, чувствуя, как подступает ком к горлу. Он всё-таки решился. Ушёл. Без слов.
Ещё пару месяцев назад они с Дмитрием строили планы на отпуск. Он грезил о загранице, и Настя, воодушевлённая, соглашалась. Она уже представляла, как бродит по залитым солнцем пляжам, слушая плеск волн. Договорились, что каждый оплатит свою путёвку — их бюджет всегда был раздельным. Она привыкла, хоть порой это резало по живому.
Но недавно она потратила все накопления на лечение матери. Дима знал об этом, но всё равно спросил, где она возьмёт деньги на поездку. Его слова впились, как нож. Настя, подавив гордость, попросила одолжить недостающую сумму. Обещала вернуть после квартальной премии. Но он лишь фыркнул и уткнулся в телефон, пробормотав что-то невнятное.
У Дмитрия был принцип: не давать в долг даже родным. Но разве она — не жена? Не та, ради которой стоит сделать исключение? В обычных семьях таких вопросов не возникает… А у них… Насте порой приходилось клянчить у мужа даже на продукты. Стыдно. Унизительно. Но она верила, что он одумается.
Она пыталась говорить, просила пересмотреть их бюджет, но Дима отмалчивался. Твердил, что отпуск состоится, но в его глазах читалась пустота. Настя ждала, строила воздушные замки, пока не наступил его отпуск. И он исчез. Один. Даже не попрощавшись.
Когда она осознала, что муж сбежал на море в одиночку, земля ушла из-под ног. Он не просто уехал — он предал, выбрав свои принципы вместо семьи. Ком в горле, слёзы катились градом, пока она сидела в душной квартире, где каждый угол кричал о нём. Она набрала маму и, захлёбываясь, выложила всю правду.
— Как он посмел, Настенька? — голос матери дрожал от гнева. — Мы с отцом всегда всё делили, даже в голодные годы. Приезжай, дочка. Не сиди одна в этой клетке.
Настя согласилась. Она не могла дышать этим воздухом, пропитанным предательством. Собрав чемодан, уехала в родительский дом на окраине города. Там, среди знакомых с детства обоев, впервые за долгое время почувствовала покой. Через пару дней её брат Игорь с женой объявили, что едут к морю. Невестка, увидев её тоску, неожиданно предложила:
— Насть, давай с нами! Хватит киснуть!
Настю пронзило до слёз. Эти простые слова стали каплей, переполнившей чашу. Дмитрий никогда не ставил её на первое место. Не жертвовал ничем. Жил для себя, а она верила в сказку, которой не было.
У моря она наконец расправила плечи. Смеялась с племянниками, загорала на песке, и боль потихоньку отпускала. Она поняла: назад пути нет. Дима сделал свой выбор — теперь её очередь. Вернувшись, она собрала вещи из их квартиры и оставила на столе записку:
«Я ушла. Своё забрала. Жду документов. Надеюсь, ты отдохнул на славу».
Через десять дней Дмитрий вернулся в Казань. Он метался у двери, безуспешно шарил по карманам — ключи словно испарились. Соседка, пожалев, дала запасные. Он вошёл в квартиру, но вместо привычного уюта встретил звенящую тишину. Насти не было. На столе лежал листок, и каждая строчка жгла, как раскалённое железо.
Он опустился на табурет, скомкав записку в дрожащих пальцах. Слишком поздно. Настя, которую он считал своей тенью, исчезла, оставив после себя лишь пустые стены. Она выбрала себя. И шансов вернуть её не было.
