Как можно разрешить бывшей свекрови видеть ребёнка? У тебя ни капли гордости, ни грамма совести — так отрезала мне родная мать.
На прошлой неделе моей дочке исполнилось два года. Скромный праздник, который я устроила своими силами, без лишних денег, без чьей-либо помощи. Отец ребёнка даже не вспомнил. Ни звонка, ни сообщения. Зато его мать, моя бывшая свекровь, не забыла. Позвонила, поздравила, сказала, что хочет навестить внучку. И я, не видя в этом ничего страшного, согласилась. Ведь это же бабушка. Разве ребёнку вредно, когда его любят?
Галина Степановна — так зовут бывшую свекровь — пришла не с пустыми руками: принесла плюшевого зайца, коробку конфет и конверт с пятью тысячами рублей. Мы прогулялись в парке, потом зашли ко мне. Я даже расслабилась. Но всё оборвалось, когда домой вернулась мать…
— Ты совсем рехнулась?! — зашипела она с порога. — Пускаешь эту… эту… целовать твоего ребёнка! Надо было дверь перед ней захлопнуть! А ты ещё и подарки берёшь — у тебя хоть капля достоинства осталась?!
Она металась по комнате, размахивала руками, причитала. Уверяла, что игрушка — дешёвая подделка, конфеты — отрава, а деньги — унизительная подачка. Всю ночь её слова звенели у меня в голове, даже когда она умолкла. Говорила, что Галина Степановна — «добрая бабушка», а она, моя мать, — «злая». Что я вечно всех предаю. Что она ради меня когда-то осталась без гроша, а теперь я променяла её на какую-то чужую старуху с Lexus.
Мы развелись с мужем почти год назад. Он ушёл сам. Просто собрал вещи и исчез. Квартиру, где мы жили, оформил на мать. Никаких прав у меня не осталось. Юридически — я пустое место. И идти мне было некуда.
Разводом занимался адвокат свекрови — зачем, я до сих пор не понимаю, ведь делить было нечего. Муж сразу отказался от ребёнка. По документам у него не оказалось ни имущества, ни доходов. Я ничего не требовала — ни алиментов, ни вещей. Только пожить в квартире до конца декрета. Но и этого мне не позволили.
Галина Степановна не удивилась. Я была не первой и, видимо, не последней в жизни её сына. Для неё я — просто эпизод. Она даже помогла мне съехать — наняла грузчиков, оплатила перевозку. Я забрала только свои вещи. И всё.
Теперь мы живём с мамой. Втиснулись втроём в её однушку. Алименты — копейки. Муж испарился, будто его и не было. Лишь Галина Степановна иногда напоминает, что у неё есть внучка. Звонит, спрашивает, привозит гостинцы.
Я не сопротивлялась. Не видела причины запрещать бабушке видеть ребёнка. Встретились в парке. На ней — норковое пальто, приехала на новенькой иномарке, подарила игрушку и шоколад. Вот и всё. А дома началось…
Моя мать устроила скандал. Кричала, что я предаю семью. Что не имею права пускать «эту дамочку» к ребёнку. Раз отец отказался — и бабушке нечего совать нос. Что я — позор рода. В конце концов, она выгнала меня из дома — посреди ночи, с дочкой на руках, без понятия, куда идти.
Я стояла в подъезде и думала: в чём моя вина? В том, что разрешила бабушке обнять внучку? В том, что ребёнок поиграл с зайцем? Или в том, что я устала быть одна?
Порой мне кажется, будто я зажата между двух стен. С одной стороны — мужчина, сбежавший от ответственности, с другой — мать, которая притворяется защитницей, а на деле душит. А мне бы просто немного тишины. И чтобы мою дочь любили. Пусть даже те, кто когда-то ранил меня.
Но, видимо, в этом доме любовь — преступление.
