Вадим, ты слышишь, что я тебе говорю? голос Лады дрожал, она держала телефон так, что костяшки пальцев побелели. Твоя мама только что позвонила и сказала, что уже продаёт дом! Через месяц они планируют быть у нас!
Вадим, лежащий на диване с планшетом, лениво поднял глаза.
Лада, успокойся. Это ещё месяц, у нас же хватает времени. И они же не в нашу однушку переедут, а просто в наш город.
В какой «просто город»?! Лада металась по комнате, споткнувшись о разбросанные игрушки сына. Тамара Петровна прямо сказала: «Мы первое время у вас перекантуемся, пока ищем вариант». Первое время! Ты понимаешь, как долго это может длиться? Год? Два? У нас всего сорок квадратных метров, Вадим! Сорок! Нас четверо: я, ты, Артём и ещё два пенсионера со своими привычками, недугами и сундуками!
Вадим отложил планшет, потер переносицу, выглядел словно человек, от которого оторвали последний кусок решения мировых проблем.
Я же не выгоню родителей на улицу. Они старики, им тяжело в деревне: дом большой, огород, снег убирать. Отец сломал спину в прошлом году, мама с гипертонией мучается. Им нужна помощь, а мы рядом.
Помощь? Твоей маме шестьдесят пять, она всё ещё работает в сельсовете и пашет огород, как трактор. Отец уже семьдесят, ходит в походы за рыбой в двадцать километрах. Какой уход? Они просто захотели «поближе к детям», но забыли спросить самих детей!
Лада, успокой истерику. Это мои родители, я обязан им помочь. Мы чтонибудь придумаем, может, снимем им квартиру на первое время.
На какие шиши? Мы ипотеку платим, за садик, кредит на машину. Остаётся три тысячи рублей от зарплаты до зарплаты. Какую съёмную квартиру?
Ну, они продадут дом, появятся деньги
Дом в далёкой деревне, трёхсот километров от Москвы? За сколько продадут? За миллион рублей? На эти деньги в городе можно купить лишь гараж или небольшую хижину. Ты понимаешь, что они собираются к нам на долгий срок?
Лада опустилась в кресло, видела катастрофу в замедленной съёмке. Тамара Петровна властная, громкая, любит командовать. Николай Иванович тихий, упрямый, курит «Приму» и смотрит телевизор на полной громкости, потому что «глуховат стал». Их счастье сжималось в маленькой квартире, где у Лады остался лишь уголок тишины ванная.
Я не пущу их жить у нас, сказала она тихо, но твёрдо. В гости пожалуйста, на неделю, но жить нет.
Вадим посмотрел на неё с укором.
Ты жестока, Лада. Это же семья.
Это моя семья: я, ты и Артём. И я буду её защищать.
С того разговора прошёл месяц месяц ожиданий и нервных волнений. Лада предлагала варианты: пусть родители сначала продадут дом, положат деньги в банк, приедут на разведку, снимут жильё. Вадим лишь отмахивался: «Мама сказала, покупатель уже есть, задаток дали».
Тамара Петровна звонила каждый день.
Ладочка, я тут банки с соленьями перебираю: огурчики, помидорчики, лечо. Всё вам везём! Артёмка же любит бабушкины огурцы? Ещё перину пуховую возьмём, на ваш диван постелим, а ковер красный помнишь? На полу у вас ламинат голый, холодно, ребёнку вредно. Постелим ковер будет уютно!
Лада слушала, чувствуя, как седеет. Ковер, перина в их скандинавском минимализме.
Тамара Петровна, ковер не нужен, у нас тёплые полы. И соленья в таком количестве нам не пригодятся, места нет.
Ой, найдём место! На балкон вынесем! Ковер нужен, уют создаёт. Ты, Лада, молодая, не понимаешь.
День «Х» настал в субботу. Вадим с утра был на нервах, перебирал вещи, пытаясь высвободить хоть немного пространства. Артёма отправили к маме, чтобы он не мешал под ногами.
В полдень к подъезду подкатила «Газель». Из неё вышел Николай Иванович с палкой, бодрый, и Тамара Петровна, командующая грузчиками, словно генерал на плацу.
Осторожно! Сервис! Не разбей! Коробку с рассадой не переворачивай!
Лада считала коробки в окне: десять, двадцать, тридцать Мешки, узлы, старый торшер, лыжи и, конечно, свернутый в трубу красный ковер.
Вадим, куда всё это денем? прошептала она.
Разберёмся, буркнул муж и бросился встречать родителей.
Следующие два часа напоминали стихийное бедствие. Прихожая была завалена коробками, коридоры, кухня, комнаты. Тамара Петровна, не разуваясь, ходила по квартире и указывала, что куда ставить.
Этот шкаф надо подвинуть, сюда поставим мой комод. Он старинный, дубовый, не как ваша ДСП. Коля, заноси комод!
Тамара Петровна, какой комод? воскликнула Лада. У нас места нет!
Найдёшь! отрезала свекровь. Не в мусор бросать!
К вечеру квартира превратилась в склад. В единственной комнате, которую Лада так любила делить на спальню и детскую, царил хаос. Диван родителей Вадима втиснули в угол, перекрыв окно. Телевизор Николая Ивановича поставили на тумбу, закрыв половину экрана.
Теперь хоть жить можно, сказала Тамара Петровна, вытирая пот со лба. Тесновато, но в тесноте не в обиде. Ладочка, ставь чайник, проголодались с дороги.
Ужин прошёл в напряжённой атмосфере. Николай Иванович пил чай, громко шипел, Тамара Петровна критиковала суп Лады («жидковат, я на косточке варю»), а Вадим сидел, уткнувшись в тарелку, боясь взглянуть на жену.
Так, дети, начала свекровь, отодвигая пустую чашку. Мы продали дом, деньги на счёте. Но пока ничего не будем покупать. Цены у вас бешеные, риелторы жулики. Останемся у вас, осмотрим район, может, дачку найдём. Вы не против?
Вадим опередил Ладу:
Конечно, мама. Живите, сколько нужно.
Лада пнула его под столом, но он не дрогнул.
Начались будни адские будни. Утро в шесть. Николай Иванович вставал, ходил в туалет, потом на кухню, включал «Шансон» и курил у форточки, хотя Лада сто раз просила не курить в квартире. Дым заполнял комнату.
Николай Иванович, пожалуйста, курите на лестнице! просила Лада, кашляя.
Да ладно, дочка, холодно там, сквозняки, отмахивался свекор. Я же в окно дымлю.
В семь Тамара Петровна начала греметь кастрюлями, заявив, что «мужика голодом морит».
Овсянка на воде не еда! вещала она, помешивая сковороду с салом и яичницей. Вадику силы нужны, он работает.
Запах жареного сала заполнял одежду, волосы, шторы. Лада, приверженная здоровому питанию, с ужасом смотрела на жирные пятна на плите и столе.
Вечером, когда Лада и Вадим пришли с работы, их ждёт «разбор полётов».
Лада, почему бельё не гладишь? встречала свекровь у двери. В шкафу простыни мятые, порядок нарушен. Я всё прогладила.
Спасибо, Тамара Петровна, но не лезьте в мои шкафы, отвечала Лада, держась за последние силы.
Я же помогаю! Ты неблагодарная!
Артёму, пятилетнему сыну, тоже доставалось. Бабушка угощала его конфетами, хотя у него была аллергия, разрешала смотреть мультики до полуночи, отменяла наказания.
Не ругай его! кричала она, когда Лада пыталась отчитать сына за разбросанный конструктор. Он маленький! Бабушка всё уберёт.
Через две недели Лада была на грани нервного срыва. Вадим старался задерживаться на работе, приходя, когда родители уже спали.
Вадим, так дальше не может быть, сказала она в субботу утром, когда они закрылись в ванной единственном месте, где можно было поговорить без свидетелей. Они не ищут квартиру, не смотрят объявления, уже обустроились. Ты видел? Твоя мама уже пересадила мои цветы в свои горшки!
Лада, потерпи. Я поговорю с ними в выходные.
Ты обещал поговорить неделю назад! Или они съезжают, или я возьму Артёма и уеду к маме. Выбирай.
Вадим побледнел, но понял, что ультиматум серьёзный. Воскресенье за обедом они обсудили ситуацию.
Мам, пап, начал Вадим, нервно сжимая салфетку. Мы с Ладой подумали Может, стоит посмотреть квартиры? Цены растут, деньги теряют ценность, а нам тесно.
Тамара Петровна замедлилась со столовой ложкой у рта, Николай Иванович убавил громкость радио.
Тесно? переспросила свекровь, голос её задрожал. Мы вам мешаем? Мы же стараемся! Я готовлю, убираю, за внуком слежу! А вы нас выгоняете?
Никто вас не гонит, мама, сказал Вадим. Просто у каждого должна быть своя территория. Вы же сами хотели отдельное жильё.
Хотели Но зачем тратить деньги? Мы уже старые, нам мало чего нужно. Деньги вам пригодятся, наследство оставим! А сейчас можно и вместе жить. Люди в коммуналках живут и не жалуются. У нас семья!
Нет, резко сказала Лада. Мы не будем жить вместе. Это невозможно. У нас разные режимы, разные привычки. Я не могу спать под телевизор, я не могу дышать табачным дымом. Я хочу быть хозяйкой своей кухни.
Тамара Петровна всплеснула руками.
Вот оно что! Невестке мы не угодили! Курим не так, дышим не так! Вадим, ты слышишь? Твоя жена родителей выгоняет!
Мама, Лада права, тихо ответил Вадим. Мы вас любим, но жить надо отдельно. Завтра посмотрим варианты, я нашёл риелтора.
Тамара Петровна бросила ложку в тарелку, суп разлетелся по скатерти.
Неблагодарные! Мы продали дом, всё бросили, чтобы быть рядом! А вы Коля, собирайся! Мы уходим!
Куда? удивился Николай Иванович. В ночь?
В гостиницу! Или на вокзал! Если дети нас не нуждаются!
Начался спектакль. Тамара Петровна пила валерьянку, хваталась за сердце, собирала чемоданы, плакала. Вадим бегал, уговаривал, извинялся. Лада сидела в углу, молча наблюдая. Она знала: если сейчас поддастся, они останутся навсегда.
Тамара Петровна, сказала она, когда буря утихла. Мы снимем вам квартиру прямо сейчас, хорошую, рядом с нами. Вы будете приходить в гости, гулять с Артёмом, но жить отдельно. Это не обсуждается.
Ты нас за людей не считаешь! выкрикнула свекровь. Чужая ты нам!
К вечеру удалось договориться. Вадим нашёл через знакомых пустующую «двушку» в соседнем доме, хозяева согласились сдать её на пару месяцев.
Переезд состоялся на следующий день. Тамара Петровна шла, как мученица, ведомая на эшафот.
Оставляем вас в раю, язвительно бросила она у порога. Живите, радуйтесь. Только когда вы сами станете старыми, не удивляйтесь, если Артём вас так же выгонит.
Дверь закрылась. Лада прислонилась к стене и сползла на пол. В квартире было странно тихо: не работал телевизор, не пахло салом, не шуршали тапки.
Прости меня, сказал Вадим, садясь рядом. Я идиот. Надо было сразу настоять.
Надо было, согласилась Лада. Главное, что мы пережили это испытание.
Через неделю Тамара Петровна позвонила.
Вадим, мы нашли квартиру в вашем районе, но новее, трёхкомнатную.
Трёхкомнатную? удивился Вадим. Мам, зачем вам трёхкомнатка? Коммуналка дорогая, убирать тяжело. Возьмите нашу «двушку», вам хватит.
Нет, хотим трёхкомнатку. Деньги есть, выручка от продажи дома и земли уже пришла. Мы задаток внесли.
Дела ваши, Так семья нашла баланс, поняв, что уважение к границам лучший фундамент для счастья.
