Дочь предала того, кто стал ей отцом. Я не узнаю своего ребёнка — будто злой рок подменил мою девочку. Ей двадцать пять, а ведёт себя как слепая щенка, не видящая, кто кормил и грел. На свадьбу позвала кровного отца, бросившего нас, а Виталия Семёновича — моего мужа, поднявшего её с девяти лет, — вычеркнула. После такого и я не ступлю ногой на этот позорный пир.
Мой первый брак с Артёмом рассыпался, как гнилая изба. Четыре года я терпела его пьяные выходки, слушая причитания свекрови: «Потерпи, милая, остепенится!» Лопнуло терпение, когда дочке Насте исполнилось семь. Её батюшка считал семью обузой — то неделями пропадал, то врывался с мордобоем. После его измены я вышвырнула его вон. Собрал рюкзак, разбил хрустальную вазу — подарок тёщи — и исчез, будто в прорубь провалился. Свекровь, раньше причитавшая над «несчастным сыночком», вдруг ощетинилась: «Сама виновата!» Внушала Насте, будто я разлучила её с «ангелом», хотя он сам нас забыл.
Девочка словно заколдованная — тянулась к отцу, как мотылёк к огню. Я воспитывала строго, а он являлся с пустыми сластями да дурацкими байками. Когда напивался — я грудью закрывала дочь от его кулаков. Вот и остался он в её памяти «весёлым папкой», а я — злой мегерой. Свекровь до гроба отравляла ребёнку душу. Даже после её смерти Настя продолжала ждать, что отец одумается — как будто гнилой пень зацветёт.
Встретила Виталия в нашем посёлке под Тверью. Человек — золото: спокойный, работящий. Сразу предупредила: «Дочь примет в штыки». Не испугался. Женился на мне, хоть Настя истерила, дверьми хлопала, воровала его инструменты из гаража. Шестнадцать лет он терпел. Возил её на танцы, ночами чинил сломанный велосипед, платил за институт — её «роднулька» даже на день рождения не звонил.
После школы Настя укатила в Питер. Вернулась с женихом — парнем из богатой семьи. Объявила о свадьбе. Виталий купил костюм, я — платье шелковое. А она вчера заявила: «Виталия не будет. Папа поведёт меня к алтарю».
— Ты предпочитают того, кто плевал на тебя, вместо человека, который жизнь за тебя положил? — еле выдохнула я.
— Не хочу, чтобы они пересеклись! — взвизгнула она. — Ты что, цирк устроить хочешь?
Вышла, хлопнув калиткой. Виталий молча сидел на кухне, крутя в руках гайку от мотоцикла — подарок Насте на восемнадцатилетие. Уговаривает: «Сходи, родная. Она же одна у нас». Не пойду. Хватит с меня этой карусели — пусть её «настоящий папа» теперь оплачивает жизнь принцессы.
