Свекровь, не знавшая границ — как всё изменилось
Настасья возвращалась домой поздно — работа затянулась, голова гудела, а в сердце тяжелело от усталости. Она и не подозревала, что дома её ждёт новая буря упрёков и напряжения. Переступив порог квартиры, она сразу услышала знакомый, но уже давно надоевший голос с кухни:
— Наконец-то пожаловала! — язвительно бросила Марфа Сидоровна, её свекровь. — Уже ночь на дворе, а ты только теперь решила вернуться. Это что за работа такая, если о муже и доме забывать можно?
— Были срочные дела по проекту, — спокойно ответила Настасья, машинально снимая пальто.
— Проект!.. А между прочим, муж у тебя голодный, — ворчала свекровь. — В раковине гора посуды, пыль по углам, на тебе лица нет — и это называется хозяйка?
Настасья молча кивнула и пошла переодеваться. Однако, вернувшись на кухню, невольно замерла у двери. Из соседней комнаты доносился разговор Марфы Сидоровны и её мужа, Дмитрия. Услышанное выбило её из колеи.
— Вот, Димка, вспомни Любашу, дочь моей подруги? — слащавым тоном говорила свекровь. — Умница, из хорошей семьи. И, между прочим, на тебя давно смотрит. А что ты женат — так это ведь не навсегда…
У Настасьи перехватило дыхание. Кровь ударила в лицо. Как можно такое говорить? Ей захотелось кричать, швырнуть что-нибудь тяжёлое, но она сдержалась и зашла в ванную, чтобы не сорваться.
Через несколько минут вышла, едва держась на ногах. Дмитрий встревожился:
— Настасья, что с тобой?
— Ничего. Просто нервы.
— О, ещё и заболела! — подхватила Марфа Сидоровна. — Конечно, это её способ привлечь внимание.
Настасья промолчала, но утром ей стало хуже. Вызвали скорую, больница, обследования. Через час она сообщила Дмитрию:
— Ничего страшного. Просто… я беременна. Нам нужен покой и чуть больше тепла.
Дмитрий крепко обнял её, слёзы радости текли по его щекам. Но счастье длилось недолго.
Вернувшись домой, Настасья узнала, что Марфа Сидоровна всё ещё там. И, что хуже всего, не собиралась молчать.
— Ты уверен, что ребёнок твой? — холодно спросила свекровь сына, когда Настасья вышла из комнаты.
— Мать, ты в своём уме? — вырвалось у него.
— Она до ночи пропадает! Ты даже не видишь, как тебя водят за нос!
Настасья застыла в коридоре, услышав эти слова. Терпеть больше не было сил. Она вошла в комнату и твёрдо сказала:
— Я больше не стану оправдываться и угождать. Это ваша квартира — я уйду. Дмитрий, решай: ты со мной или остаёшься здесь. Но унижать себя я не позволю. Я стану матерью и хочу, чтобы мой ребёнок рос в любви, а не в злобе.
— И правильно! Пусть убирается, — с холодным торжеством бросила Марфа Сидоровна.
Но Дмитрий не последовал за ней. Он стоял и смотрел на мать, будто видел её впервые.
— Ты думаешь, я ради тебя всё терпел? Нет, мать. Настасью я люблю. А тебя… просто жалко. Ты всех от себя оттолкнула. Четыре раза была замужем — и ни с кем не ужилась. А теперь хочешь мне указывать? Нет. Я ухожу. И свою семью построю с Настасьей. Не лезь в мою жизнь.
Он развернулся и вышел:
— Настасья! Где наш дорожный чемодан?
Прошёл год. По аллее нового парка шли трое: Дмитрий, Настасья и маленький Ваня, мирно спавший в коляске. Они жили в новой квартире, купленной на общие деньги — вложились поровну. Было трудно, но счастливо.
— Похолодало, — заметил Дмитрий. — Может, домой?
— Пора. Ваня скоро проснётся.
Но тут Настасья заметила нечто странное. Кто-то шёл за ними, прячась за деревьями.
— Дмитрий, за нами следят.
Он резко остановился:
— Мать! Хватит уже в шпионов играть!
Из-за дерева вышла Марфа Сидоровна. Настасья едва узнала её. Перед ней стояла не прежняя гроза семьи, а сгорбленная, постаревшая женщина с потухшим взглядом.
— Я… простите. Просто хотела увидеть внука. Хотя бы краем глаза…
— Могла бы прийти нормально. Ты же знаешь, где мы живём, — сухо сказал Дмитрий.
— Не могла. Стыдно. Я… всё поняла. Простите меня. Я ошибалась. Настасья… я не со зла. Я правда думала, что ты сломаешь ему жизнь. А оказалось — всё наоборот…
Настасья молчала. В ушах ещё звенели её старые слова. Но теперь перед ней была не враг, а женщина, просившая прощения.
— Мы идём домой. Если хочешь — иди с нами. Если Дмитрий не против, — наконец сказала она.
— Мать, я не против. Но только если честно. Без упрёков, без вмешательств.
— Клянусь. Я просто хочу иногда видеть вас. Ваню. Обоих. Больше мне ничего не нужно…
На этот раз Настасья не держала зла. Они шли рядом. Ваня спал, а Марфа Сидоровна, молча, с лёгкой улыбкой, катила коляску. Прошлое осталось позади.
Даже железные сердца могут научиться любить.
