Я в шоке: свекровь собирается переехать к нам, а свою квартиру хочет отдать дочери.
Меня зовут Ольга, мне тридцать шесть, я замужем за Дмитрием, и мы вместе уже почти десять лет. Наша дочь Алиса скоро отпразднует шестилетие. Мы оба работаем, трудимся изо всех сил и стараемся жить самостоятельно, никого не обременяя. Но, кажется, моё терпение скоро кончится.
С самого начала в нашем браке никто нам не помогал. Ни копейки нам никто не дал на старт. Сначала мы с Димой жили в съёмной однушке, платили за аренду, работали почти без выходных. Наша цель была одна — накопить на первый взнос по ипотеке и наконец-то обрести свой угол. Отпуск? Какие там отпуска. Даже новую кофту себе не покупали — только самое необходимое, строго по списку.
Через три года такой жизни мы наконец купили двушку в центре. Да, в кредит. Да, платить ещё долго. Но это было НАШЕ. Мы гордились собой. Осталось пару лет выплат, но дышать уже стало легче. Мы были счастливы просто потому, что жили одни. Никто не указывал, когда мыть пол, чем кормить ребёнка и куда складывать носки. Наш дом — наши правила.
А потом наступил вечер, который всё изменил. Я пришла с работы — уставшая, но радостная, ведь дома меня ждали любимый муж и дочка. Но на кухне вместе с ними сидела его мать — моя свекровь Лариса Ивановна. Она выглядела оживлённой, будто принесла радостные новости. Я ошиблась.
— Оля, я решила, — торжественно объявила она. — Я переезжаю к вам. А свою квартиру отдам Иришке.
Мир перед глазами померк.
Ира — младшая сестра Димы. Двое детей, ни одного брака, вечные долги и сплошные проблемы. Свекровь всегда носилась с ней, как с писаной торбой. Всё для неё, всё ради неё. А Дима вечно был на вторых ролях. И теперь, выходит, наша жизнь тоже должна стать жертвой.
Я попыталась держаться.
— Лариса Ивановна, но у нас же двушка. Нам втроём тесно. Где вы собираетесь жить?
— Да что ты переживаешь, родная! — защебетала она. — Я только вечером буду приходить, поужинаю и спать лягу. Весь день на ногах. С внучкой посижу, по дому помогу, тебе же легче. Не могу же я дочь с детьми на улицу выставить — у неё ведь ничего нет!
А у нас, получается, есть всё? Мы за это «всё» десять лет по капле собирали, ночами не спали, чтобы у дочки был уют и тепло, чтобы мы отдыхали в своём гнёздышке. Я не из тех, кто сдаётся без боя, и чётко сказала:
— Извините, но я против. Я не хочу, чтобы кто-то влезал в наш дом. Здесь хозяйка я. Мы сами создавали этот уют.
Свекровь резко сменила тон. Пропали «родные» и «помощь». Появились упрёки, что я эгоистка, думаю только о себе. Что вот она, пожилая женщина, не может бросить дочь в беде, а я, видите ли, о своём комфорте беспокоюсь.
Дмитрий… Он сидел молча. Совсем молча! Будто это не его мать собирается ворваться в нашу жизнь, а соседка зашла за солью. Я смотрела на него и не узнавала. Он застрял между двумя женщинами, которых любит. Только одна — жена, с которой он строит семью, а другая — мать, для которой он навсегда останется мальчиком с портфелем.
Я попыталась поговорить с ним наедине. Но он лишь потупил взгляд и пробормотал: «Я не знаю, что делать. Не хочу ссориться ни с тобой, ни с мамой». А мне разве легко? А как быть мне, когда мне прямо говорят: ты здесь лишняя?
Но я чувствую — выбора не избежать. Рано или поздно Диме придётся решить, на чьей он стороне. Я устала жить так, словно меня никто не спрашивает. Я имею право на дом, где мне спокойно. Где не нужно оглядываться на свекровь. Где моя дочь не услышит, как бабушка за её спиной решает, кто в этой семье главный.
Не знаю, чем всё кончится. Но одно знаю точно — я не отдам свой дом. Не позволю разрушить то, что мы с Димой годами строили. Даже если ради этого придётся бороться с его собственной матерью.
