Между свекровью и разумом: как Алина разорвала путы «маменькиного сынка»
Алина и представить не могла, что её брак станет заложником лишнего человека — женщины, которая называла себя «просто любящей матерью». С Дмитрием она познакомилась уже взрослой, уверенной в себе женщиной. Не красавчик, не сердцеед, но с добрыми глазами, тихим голосом и — как ей казалось — честной душой. Он покорил её не внешностью, а тем, что казался настоящим, спокойным, надёжным. Но его истинное лицо показала свекровь, ворвавшаяся в их жизнь и поселившаяся в ней, словно тень, без намёка на уход.
Алина знала цену силе характера. В университете ей пришлось однажды постоять за себя, когда наглая сокурсница попыталась присвоить её курсовую работу. Тогда Аля впервые громко заявила о своих правах. С тех пор она не позволяла никому себя унижать. Эта твёрдость помогла ей построить карьеру, стать независимой, ухоженной. Её уважали, но и побаивались. Женщины — за прямоту, мужчины — за недоступность. И всё же Дмитрий сумел пробиться сквозь её защиту.
Свадьба была скромной, но полной надежд. До первого совместного дня рождения. Тогда свекровь, явившись раньше всех, начала с упрёков: «Ты хозяйка, а тут беспорядок!» — хотя квартира сияла чистотой. Потом заявила, что праздника не будет: «Будем отмечать по-семейному». Алина не стерпела. Выпроводила свекровь, а следом — и мужа, вставшего на сторону матери. Праздник удался и без них.
Позже Дмитрий вернулся с розами и извинениями — «мама передаёт поздравления». Алина простила. Но поняла: это не конец, а лишь передышка. Со временем муж стал всё чаще задерживаться у матери, а та, будто играя, превратилась в «подружку» невестки. То чаем позовёт, то помощи попросит. Аля ходила, молчала, наблюдала. До одного звонка.
«Срочное дело, приезжай. И Диму захвати!» — сказала свекровь. Встретила на пороге: «Уборка. Брат завтра приедет. Продукты — Диме, ты — мойка, готовка. Без выходок, как в тот день рождения». Дмитрий, как послушный сынок, покорно кивал.
Алина глубоко вздохнула. И ровным голосом сказала:
— Конечно. Только у вас моющего нет. А тут без него никуда.
— У нас сода есть… и уксус, — пробормотала свекровь.
— Нет-нет, я заеду домой, привезу всё необходимое. Пусть Дима идёт за продуктами.
Вернувшись, Алина не привезла ни капли моющего. Только чемоданы — с вещами мужа. Занесла их в квартиру свекрови и произнесла:
— Вот всё, что нужно. Пожалуй, я пока у подруги посижу. Химия, знаете ли, вредная.
Свекровь, обеспокоенная задержкой, решила проверить сама. Открыла дверь — и остолбенела. В квартире царил хаос. Не случайный — тщательно продуманный, почти художественный. Разбросанная одежда, рассыпанная крупа, отпечатки на стекле, пол, усыпанный крошками, и чемоданы в центре этого «искусства». Дмитрий стоял позади, растерянный.
— Я полицию вызову! — завопила свекровь.
Но полиция лишь развела руками:
— Ничего не украдено. Беспорядок — не преступление.
Алина ту ночь не брала трубку. Заперлась в квартире, спрятавшись от их мира. Утром — в суд. Подала на развод. Делить было нечего: съёмная квартира, вещей — минимум. Свою старую «однушку» Аля сдавала, теперь она ждала её.
Когда пришлось встретиться с Дмитрием, она спокойно сказала:
— У тебя одна жена — твоя мать. Вот с ней и живи. А я хочу быть не прислугой, а любимой женщиной. И не для того я себя уважать научилась, чтобы снова разучиться.
Она ушла. Без криков. Без слёз. Просто — навсегда.
