Свекровь проклинает меня за то, что я увела её сына, переставшего исполнять её прихоти.
Три года назад я впервые переступила порог дома родителей моего мужа и сразу поняла: в этом гнезде мой Игорь никогда не знал счастья. Вся материнская нежность доставалась младшему, Вадиму, а Игорь оставался тенью — вечным помощником, готовым склониться перед любым её требованием. Вадима же носили на руках, лелеяли, как дорогую безделушку, не позволяя ему даже пальцем пошевелить.
Свекровь, Наталья Петровна, и свёкор, Дмитрий Николаевич, жили в просторном доме из брёвен на окраине деревни, окружённой бескрайними полями и лесной речушкой. В таком месте дел всегда хоть отбавляй: то крыльцо починить, то сарай подлатать, то грядки прополоть. Да ещё куры, кролики, огород — работы хватило бы на целую артель. Я благодарила небеса, что мы с Игорем жили далеко, в областном центре, за шесть часов езды от их угодий. Он и сам радовался этой свободе. Но стоило ему появиться в родном доме, как на него обрушивался водопад дел, будто он не сын, а наёмный работник, которого кормят только за труд.
Когда мы только начали жить вместе, Наталья Петровна расписывала нам деревенские прелести: костры под звёздами, рыбалка на заре, чистый воздух и парное молоко. Мы поверили в эту сказку и решили провести первый отпуск у них. Мечтали о тихих вечерах на берегу, о долгих прогулках, о покое, нарушаемом лишь шепотом листвы. Но иллюзии разбились ещё на пороге.
Едва мы, уставшие с дороги, вошли в дом, отдых испарился. Игоря тут же снарядили в старые сапоги и отправили чинить покосившуюся калитку. Меня же, не дав отдышаться, усадили за стол, где ждала гора нечищеной картошки и горы грязной посуды после вчерашнего застолья. А потом — готовка на всю ораву: свёкор, свекровь, их приятели, дальние родственники. Две недели отпуска превратились в кабалу. Костер мы разожгли лишь однажды — да и то для шашлыков гостям. До реки Игорь так и не добрался. Но больше всего бесило поведение Вадима. Мы с мужем сновали по двору, как загнанные лошади, а он, ленивый и довольный собой, разваливался на диване с телефоном или спал до обеда. Его жизнь укладывалась в три пункта: диван, холодильник, туалет. И при этом Наталья Петровна смотрела на него с обожанием, словно он был её единственной отрадой.
На седьмой день этого ада я не сдержалась. Ночью, когда мы наконец остались одни, я спросила Игоря: «Почему твой брат не делает ничего? Чем он занят, кроме сна?» Муж, устало глядя в потолок, пробормотал, что Вадим — «будущий светило». Мол, мать считает, что он должен беречь силы для науки, а чёрная работа — не для него. Учёба, правда, затянулась на десятый год: то отчисление, то академ, то снова провал. А Игорь? Он годами приезжал на подмогу: крышу чинил, дрова колол, картошку сажал. Так было, пока я не появилась в его жизни.
Этот «отдых» стал последней каплей. Я начала говорить Игорю, что пора скинуть этот груз. Почему он должен горбатиться, пока Вадим живёт, как барин? Разве младший не мог хотя бы раз помочь? Родители месяцами копили дела к нашему приезду: то сарай повалился, то печь треснула, хотя многое мог бы сделать и свёкор. Но Наталья Петровна оберегала Вадима, как зеницу ока, не позволяя ему даже веник в руки взять.
К моей радости, Игорь задумался. Он впервые увидел, как несправедливо его используют, и согласился: хватит быть вечным спасателем. Мы решили больше не поддаваться на уговоры. На майские, несмотря на звонки свекрови, мы остались дома. И на другие праздники тоже не поехали. А когда у нас появился шанс уехать в настоящий отпуск — к морю, под солнце, без забот, — мы сообщили об этом родне. Наталья Петровна взорвалась. Она орала, что мы предатели, что семья в нас нуждается. Игорь холодно спросил, в чём именно. Оказалось, они затеяли перестройку бани — и, конечно, рассчитывали на нас.
Тут мой муж не выдержал. Он бросил матери в лицо: «У тебя есть ещё один сын. Может, ему пора помочь?» Свекровь залепетала, что Вадим занят учёбой, что ему нельзя отвлекаться. Но Игорь напомнил, как сам, будучи студентом, вкалывал на семью, потому что «брат был маленький». А сейчас? Сейчас Вадим взрослый, но всё ещё неприкосновенный. «Мам, у тебя два сына, — сказал он, и в голосе дрожала боль. — Но похоже, что один — твой, а я — чужой». И бросил трубку.
Не прошло и минуты, как Наталья Петровна позвонила мне. Её голос дрожал от злости и слёз. Она обвинила меня в том, что я зомбировала её сына, что я разрушила их семью, украла у неё Игоря. Я молча положила трубку и заблокировала её номер. И знаете, ни капли не жалею.
Если бы Игорь был единственным ребёнком, я бы первая звала помогать родителям. Но когда в семье двое сыновей, а один живёт как царь, а другой — как холоп, это несправедливо. Я не хочу, чтобы мой муж чувствовал себя лишним в родном доме. И если ради этого нужно порвать со свекровью — я готова. Наша жизнь принадлежит нам, и мы наконец выбрали себя.
