После родов свекровь окружила меня такой заботой, что слёзы сами хлынули из глаз. А родная мама даже не удосужилась позвонить.
Есть у нас поговорка: «С глаз долой — из сердца вон». Каждый разговор с матерью заставляет её вспоминать. Словно забыла она, что у неё не только сын, но и дочь. Иначе как объяснить это ледяное безразличие?
После школы я уехала из родного села — не видела там света для себя. В Москве хотела всё начать с нуля: институт, профессия, своя жизнь. Там же встретила Виктора, вышла замуж, родила дочь. И если бы не свекровь с деверем, нам было бы не выкарабкаться.
Они помогли с первым взносом на ипотеку, два года мы жили в их квартире, копили на свою. Тяжело, но справились. Свекровь, Марья Ивановна, стала мне родной: и советом, и делом. Но хотелось своего угла — не от недовольства, а от желания самостоятельности.
А мама? Она словно стёрла меня из жизни. Редкие звонки — и то лишь жалобы на судьбу или бесконечные рассказы о сыне. О том, какие у него новые кроссовки, как он подрос, какую получил стипендию. Мои университетские годы, мои экзамены, даже моя свадьба её не интересовали.
Привыкла. Но когда мы с Виктором наконец купили квартиру, позвонила поделиться радостью. А она? Отмахнулась: «Брат женится! Внучка у них, дочка тети Гали! Свадьба через месяц, столько хлопот!»
Она взахлёб рассказывала о банкетном зале, о платье невесты, о гостях… А я вспомнила, как перед моей свадьбой она бурчала: «Деньги на ветер». В итоге не приехала — «простудилась». До сих пор думаю, что просто не хотела.
Брату было двадцать, невесте — восемнадцать. Какие у них деньги? Оказалось, мама с роднёй скинулись. А нам тогда бросили: «Приезжайте, если хотите». Мы не поехали. Работа, да и с братом у нас всегда было холодно.
Прошло полгода. Мама позвонила — не спросить, как мы, а объявить: купили брату с женой квартиру рядом с её домом.
«Кредит? Да нет, мы бабушкину квартиру продали, тесть с тёщей помогли — вот и наскребли!»
Бабушкина квартира… Когда я снимала жильё с маленькой дочкой на руках, она и не подумала предложить нам пожить там. Ни копейки не дала. А тут — и жильё, и забота.
Но сильнее всего ударило во время моей второй беременности. Страх сжимал горло, хотелось, чтобы мама была рядом. Предложила билеты купить — только приезжай. Но нет. «Внучка (братова дочка) сопливит, я с ней». У невестки, разумеется, своя мать, но это неважно.
Свекровь сразу поняла. Примчалась в роддом, обняла, распорядилась всем. После родов не отходила ни на шаг: кормила, убирала, качала ребёнка. А я лежала и плакала — от благодарности. А мама? На сообщение о рождении внучки ответила: «Поздравляю».
Две недели тишины. Потом вдруг звонок — похвастаться, что «малая чуть ли не бегает». О дочке брата. Я молча положила трубку. С тех пор не звоню. И она — тоже.
Может, так и лучше. Устала быть чужой. Видимо, у неё один ребёнок — сын. Пусть. Но от этого сердце не болит меньше.
