Моя жизнь рухнула в одно мгновение, когда муж, Артём, собрал вещи и ушёл. Он забрал все наши накопленные рубли, прихватил даже мелочь из копилки, чтобы купить себе однокомнатную в Новосибирске, и растворился в неизвестности. В съёмной хрущёвке в Екатеринбурге я осталась одна с нашей полугодовалой Алёнкой на руках. Мысли путались: как платить за квартиру? Чем кормить ребёнка? Но тут, словно ангел-спаситель, появилась свекровь, Валентина Семёновна. Узнав про мой крах, она примчалась на третье утро – видимо, добиралась с пересадками на электричках.
Я ждала язвительных комментариев – наши отношения всегда напоминали холодную войну. Но вместо этого она твёрдо заявила:
– Упаковывай чемоданы. Едем ко мне.
Я замялась – неуютно как-то. Мы с Валентиной Семёновной годами соревновались, кто кого переупрямит, и вдруг… эта женщина, которую я в душе звала «фурией», теперь единственная, кто предложил крышу над головой.
Моя родная мать лишь развела руками – старшая сестра с двумя детьми уже оккупировали её двушку. «Ты же взрослая, сама справишься», – бросила она и продолжила нянчить любимых внуков.
– Спасибо, Валентина Семёновна, – прошептала я, сама не веря своим словам.
– Хватит ерунду молоть! – отмахнулась она, ловко подхватывая Алёнку. – Ой, моя рыбка! Бабуля тебя в парк сводит, пирожков напечёт… А ты, – кивнула на меня, – быстренько собирайся, а то вечером «Игра престолов» по телеку, не пропустить бы.
Я слушала её и обомлевала. Та самая женщина, что ещё полгода назад ворчала: «Родила бы мальчика, а то как кукла какая-то», – теперь качала мою дочь, напевая «Спят усталые игрушки».
В её трёшке под Нижним Тагилом мы получили самую большую комнату, а свекровь ютилась в бывшей кладовке.
– Ты чего глаза таращишь? – буркнула она. – Ребёнку ползать где-то надо. Да и ты не худенькая, тесниться будешь – ещё сопливее станешь.
На ужин подали гречку с тефтелями и компот из сухофруктов.
– Тебе ж молоко своё сохранять надо, – пояснила Валентина Семёновна. – Если хочешь, могу котлет в масле нажарить, но потом не жалуйся, что у ребёнка колики.
В шкафу я обнаружила целую коробку детского пюре «Фрутоняня».
– Пора прикорм вводить, – заявила свекровь. – Если этот «химией» пахнет – смахнём на рынке, бабки там натуральное продают.
Я расплакалась. Вот так, без пафоса, без «ах, бедняжечка», а с действиями – куда честнее, чем пустые соболезнования. Валентина Семёновна обняла меня и прошептала:
– Ладно, ладно, не размазняйся. Мужики – они как маршрутки: один уехал – другой приедет. Я своего Артёма одна поднимала – его папаша сбежал, когда у него ещё зубы не прорезались. Не дам внучке по чужим углам скитаться.
Через год, в день рождения Алёнки, мы втроём дули на свечки на самодельном торте, когда в дверь постучали.
– Ма, это я! – раздался голос Артёма. – Мы с Лерой… э-э-э… временно без жилья. Можно у тебя пару месяцев перекантоваться?
Меня бросило в дрожь. Вот он, момент истины: сейчас нас выставят на улицу, а его с новой пассией приютят…
– Ах ты ж гуляка праздный! – взревела Валентина Семёновна. – Жену обобрал, ребёнка бросил, а теперь сюда со своими «временно» прешь?! Марш отсюда! Да и тебе, Лерка, совет: гляди в оба – сегодня он с тобой, завтра на девчонку с косичками променяет!
Я ошиблась в ней. Страшно ошиблась. Валентина Семёновна стала мне роднее крови. Мы прожили вместе пять лет – до моей свадьбы с Игорем, инженером с завода. На церемонии свекровь сидела рядом с моей мамой – нарочно, чтобы та видела, как надо любить дочь. Алёнка теперь в третьем классе, а через месяц у нас родится Ваня. Валентина Семёновна уже связала ему три кофточки и грозится научить играть на баяне – «чтоб сердце девок разбивал, не то что его папаша».
И знаете что? Я ей верю.
