Для неё мой сын — словно соседский. Почему свекровь делит внуков на «настоящих» и «понарошку»?
Не знаю, с чего начать. Вроде и семья одна, и кровь общая. А на деле — будто из разных миров. Не враги, конечно, но и родными не назовёшь. Видимо, так и останемся соседями по жизни.
Меня зовут Алевтина, мне 30. У нас с мужем замечательный малыш — Мишенька, ему четыре года. Шустрый, ласковый, любопытный, как все дети в его возрасте. Уже знает слоги, собирает пазлы, рисует маму в виде кружка с палками и даже помогает мне убирать разбросанные игрушки. Мы с мужем души в нём не чаем. Вот только для его бабушки — моей свекрови — он словно невидимка.
Может, я перед ней провинилась тем, что я не её родная кровинушка, а всего лишь жена сына? Или тем, что пока живём у неё, потому что моя декретная — не золотые горы, а квартира в ипотеке ещё не наша?
У неё есть дочь — Людмила. И вот её семья для свекрови — центр вселенной. Там каждый чих — событие, каждый рисунок — шедевр. Внук от дочки — «ангелочек», «умничка», «солнышко». А мой Миша, получается, так, фон для сравнений.
Каждое утро свекровь, будто на вахту, спешит к Людмиле. Нянчит внука, водит на гимнастику, в музыкалку, даже английский ему преподаёт — аж с трёх лет! Там — пироги с капустой, домашний борщ, оладушки и мультики по первому требованию. Там она — «супербабушка». А у нас — уставшая тётя, которая только и делает, что ворчит: «Кашу пересолила», «Пыль не вытерла», «С ребёнком слишком строга».
Я варю обед — а потом замечаю, как тарелки с котлетами и банки с огурцами таинственно исчезают. «Люде надо, она же работает!» А я, видимо, просто так дома сижу, раз у меня времени вагон.
На мои закатки фыркает: «У Люды маринад вкуснее. У тебя кислятина». Но банки-то забирает. Кому не нравится — не берёт, логично же?
Но главная боль — дети. Когда оба внука рядом — мой Миша и Людин Алёшка — начинается цирк.
«Алёшка стишок рассказал! А Миша что, не может?» — хотя мой только что спел «В лесу родилась ёлочка» без единой ошибки.
«Алёшка сам ложку держит!» — а Миша уже год как ест аккуратно, без «постельного белья» вокруг тарелки.
На Новый год она подарила моему сыну дешёвого оловянного солдатика — будто из «Фиесты» купила. А Алёше — огромного робота на пульте, который и ходит, и стреляет, и, кажется, чай готовит.
Мой Мишутка обрадовался своему солдатику, тут же придумал ему имя и потащил показывать папе. А Алёшка покрутил робота в руках, зевнул и попросил телефон — ему подарки уже не в радость, их слишком много.
И вот я хожу по этой квартире, которую мы пока называем домом, и молчу. Не хочу скандалить. Не хочу жаловаться мужу — он хороший, любит нас, старается. Но как объяснить его маме, что её предвзятость — как соль на рану?
Почему одни бабушки внуков любят, а другие меряют их по принципу «от дочки — золото, от сына — железо»? У моего ребёнка та же фамилия, та же кровь. Он её родной внук. Так почему для неё он всегда «недостаточно хорош»?
Пробовала поговорить. Мягко. Без упрёков. Но в ответ: «Я не обязанка всех одинаково любить» или «Ты мне не дочь, вот и не учи». Разговор как об стену.
Моя мама живёт в Рязани. Когда пожаловалась ей, она вздохнула: «Дочка, у матерей к дочерям — особая связь». Но мне от этого не легче.
Мне больно не за себя — за Мишку. Дети ведь чувствуют. Он уже спрашивает: «Почему бабуля всегда уходит к Алёшке?»
Я не хочу, чтобы он рос с мыслью, что его любовь нужно заслужить. Каждый день я обнимаю его и шепчу: «Ты у нас самый лучший».
Но мне хочется, чтобы и бабушка хоть раз сказала: «Мишенька, я тобой горжусь».
Как быть? Молчать, чтобы не ворошить? Или встать горой за сына, даже если это взорвёт и так хрупкий мир?
Я не железная. И таскать эту боль в себе — уже невмоготу.
