Свекровь решила переделать мою кухню под свой вкус, пока я была на работе.
Игорь, прошу, следи, чтобы она не начала «украшать» пространство, сказала Аглая, стоя в прихожей и нервно держа ремешок сумки. Ты помнишь, сколько стоил ремонт, сколько я тратила на фасады
Игорь, отпивая остатки утреннего кофе, улыбнулся и махнул рукой.
Аглая, не переживай. Мама приехала всего на неделю, пока у неё в Сибири меняют трубы. Что она, враг нам? Она же просто будет варить борщ, а тебе не придётся стоять у плиты вечером.
Борщ хорош, ответила она, но прошу, не позволяй ей «улучшать» нашу кухню. Помнишь, как в старой квартире она заменяла белые обои на бордюр с дельфинами? Я неделю клей оттирала.
Оставь прошлое, отмахнулась Игорь. Мама просто хочет уюта. Поторопись, опоздаешь. Я сегодня дома, всё под контролем.
Аглая тяжело выдохнула, поцеловала мужа в щеку и вышла. Сердце билось, как в бою. Кухня была её храмом, её гордостью. Три месяца с дизайнером подбирали глубокий матовый графит, столешницу из натурального камня, строгие линии, скрытую фурнитуру. Никаких ярких банок, магнитиков, пестрых полотенец. Минимализм обошёлся дорого, и каждая царапина воспринималась как личная рана.
Галина Петровна, свекровь Аглы, шумная и решительная, прибыла вчера вечером. Оценив квартиру, она заявила, что у молодых «как в больнице чисто, но нечего смотреть». Агла промолчала, списав всё на усталость.
Рабочий день тянулся, а Агла то и дело хотела позвонить мужу, но останавливала себя: Игорь взрослый, он обещал следить. К тому же ей предстоял важный отчёт, а домашние тревоги выглядели непрофессионально.
В обед она всётаки набрала Игоря.
Как мама?
Всё нормально, голос Игоря звучал слишком бодро, но с ноткой напряжения. Мама э хозяйничает понемногу. Пироги напекла, запах на весь подъезд!
Пироги? Агла напряглась. Она включила духовку? Разобралась с сенсором? Там же блокировка стоит.
Разобралась, уверенно сказал он. У меня она смышленая. Агла, тут совещание по Zoom, поговорим вечером. Целую!
Он повис, и Агла осталась с мыслями о «хозяйничестве». Что именно имела в виду Галина Петровна отмывать посуду или переставлять мебель?
Остаток дня прошёл на иголках. В её голове крутились картины: жирные пятна на графите, сколы камня, расплавленная пластмаса. Но реальность, ожидавшая её у дома, превзошла кошмары.
Выйдя из лифта, она ощутила запах жареного лука, дрожжевого теста и хлорки, плотно закрывающий всё пространство. Открыв дверь, она крикнула:
Я дома!
Тишина ответила ей. Только из кухни доносилось радостное пение Галины Петровны и звон посуды. Дверь в кухню была распахнута. Она вошла, выронив сумку.
Кухня её строгий графитовый оазис исчез.
Первое, что бросилось в глаза яркие цвета. Столешница из камня была покрыта оранжевой клеёнкой с огромными подсолнухами, волнообразно свисавшей над ящиками.
О, Аглая пришла! воскликнула Галина Петровна в пёстром фартуке, сияя от счастья. У меня готовятся плюшки! Сейчас накормлю.
Аглая не нашла слов. На серых фасадах, которые нельзя было шлифовать, высохли виниловые наклейкибабочки разных цветов, раскиданные по дверцам.
Галина Петровна прохрипела она, чувствуя, как дергается глаз. Что это?
Ну, бабочки я в переходе купила, пока за молоком бегала. Сразу стало живее! А то у вас всё мрачное, как в склепе. Теперь лето, радость! И Антошка, тебе нравится?
Игорь появился в дверях, выглядел виновато, отводя взгляд к носкам.
Мама, я же говорил, что Агла может не оценить пробормотал он.
Что оценивать? воскликнула свекровь. Я уют добавила! Дорогая кухня, а душа пуста. Пусто, холодно.
Аглая подошла к окну, где раньше висели её римские шторы «мокрый асфальт». Вместо них торчала белая тюль с золотыми лебедями.
Шторы прошептала она. Где мои шторы?
В стирке, отмахнулась Галина, переворачивая золотой блин на сковороде. Пыльные, серые. Я их повесила, они у меня в чемодане, на случай, если пригодятся.
Аглая подняла край клеёнки и обнаружила липкое пятно.
Зачем клеёнка? Это же камень!
Камень холодный, локти мёрзнут, перебила она. Я тесто раскатывала, боялась запачкать. Клеёнка протёрта тряпкой и красота. Я её в «ФиксПрайсе» купила, копейки стоят, а вид совсем другой.
В её груди вспыхивал вулкан. На холодильнике, двухметровом стальном массиве, теперь стояли магнитыпоросята, коты, изображения городов Золотого кольца.
Откуда указала она дрожащим пальцем.
Это мои! Привезла из дома, гордо ответила свекровь. Хранились без дела? А тут место есть. Вот магнит из Анапы, когда Антошка было пять.
Аглая закрыла глаза, глубоко вдохнула. Нужно успокоиться. Это же мать мужа, она хотела лишь лучшего.
Игорь, холодным тоном произнесла она. Можно тебя на минуту в спальню?
Игорь, бросив взгляд в плечи, последовал за ней. Свекровь крикнула:
Не шепчитесь! Станьте кушать, пока горячее!
В спальне Аглая закрыла дверь, прислонившись спиной.
Ты обещал следить.
Я работал! начал оправдываться Игорь, жестикулируя. На Zoomзвонке, вышел попить воды, а тут уже бабочки. Я ей говорил: «Мама, Полина будет недовольна». Она: «Ничего, ей понравится, сюрприз». Не мог снимать их, она бы обиделась!
Обиделась? зашипела Аглая. Она превратила кухню в колхозный базар! Рюши, подсолнухи, бабочки! Ты понимаешь, что клей может повредить «софттап»?
Потрём, попытался Игорь. Что ототрем? Ты видела, что она сделала с рейлингами?
Нет, но боюсь смотреть. Скажи ей вернуть всё, сейчас же.
Не могу, сказал он жалобно. Она мать, она старалась. Если скажу, давление подскочит. Давай неделю подождём, пока уедет, тогда всё уберём.
Неделю? охнула Аглая. Я не вытерплю золотых лебедей и пластиковых бабочек! Глаз дергается!
Полечка, ради меня, умолял он. ССПАсертификат куплю. Только не устраивай скандал. Мама и так переживает изза ремонта.
Аглая увидела в его глазах мольбу, страх конфликта, и злость отступила, уступив место глухому раздражению.
Ладно, сказала она. Я не устрою скандал, но клеёнку сниму, а шторы верну к вечеру. Скажу, что у меня аллергия на синтетику.
Они вернулись к кухне. Галина Петровна уже накрыла стол, под оранжевой скатертью с подсолнухами лежали тарелки с дымящимся борщом и горой беляшей.
Садитесь, трудяги! командовала свекровь. Сметанки добавить?
Аглая села, не желая есть, но аромат был манящим. Она подняла ложку, глядя на наклейку с улыбающейся гусеницей.
Галина Петровна, спасибо за ужин, начала она дипломатично. Но про декор… У меня специфический вкус. Я люблю пустоту.
Это не вкус, безапелляционно ответила свекровь, откусывая пирожок. Молодая женщина должна жить в красоте. Цветочки, рюшечки женская энергия. А у тебя всё как в операционной. Мужчине в таком интерьере неуютно. Верно, Игорёк?
Игорь задохнулся борщом.
Мам, почему Мне нравилось. Стильно.
Стильно, передразнила она. Стильно когда душа поёт. Сейчас она поёт. Кстати, я в ванной тоже порядок навела.
Ложка выпала, ударилась о тарелку, брызги борща разлетелись по подсолнухам.
В ванной? прошептала Аглая.
Ага. Твои шампуни в одинаковых банках, я их пометила маркером, коврики пушистые, розовые, для ножек. Шторку заменила, потому что стеклянная перегородка срамота. Повесила нормальную с дельфинами.
Аглая встала из-за стола.
Спасибо, было вкусно, сказала, глядя в стену. Я пойду отдохну. Головa болит.
Она вышла, слыша, как свекровь громко шепчет Игорю:
Видишь? Я же говорила переутомилась девка. Ничего её не радует.
В ванной было ещё хуже. Белый мрамор заменился детским садом: розовый «мохнатый» коврик, черные маркеры на диспенсерах с надписями «ДЛЯ ГОЛОВЫ», «ДЛЯ ТЕЛА», а стеклянную перегородку покрыла полиэтиленовая шторка с синими дельфинами.
Аглая села на край ванны, закрыла лицо руками, хотел плакать от бессилия. Это было не просто плохое вкусовое решение, а наглое вторжение в её личное пространство под маской заботы.
Через минут десять к двери подошёл Игорь.
Аглая, ты как?
Хочу, чтобы она уехала, тихо прошептала она. Не через неделю, а завтра.
Куда? У неё ремонт, нет воды
В отель, хороший с завтраками, я оплачу. Но я не могу жить в этом цирке, Игорь. Она испортила мои вещи. Видела диспенсеры? Маркером! Это не отмывается!
Отмоем спиртом, предложил он. Не кипятись.
Дело не в спирте! воскликнула она. Дело в том, что она не уважает меня. Это её полигон, а я её кот!
В этот момент из кухни грохнуло, разбилось стекло, раздался крик Галины Петровны. Аглая и Игорь бросились в кухню.
Перед ними стояла свекровь, прижимающая руку к груди. На полу в луже воды лежала тяжёлая дубовая полка, которая обрушилась, уронив горшки с геранью.
Я я только хотела полить цветок, пролепетала Галина. Думала, она крепко держится
Аглая посмотрела на стену: крепления вырваны, штукатурка осыпалась, открывая бетон.
Эта полка рассчитана лишь на пару фоторамок, всхлипнула она. Не на три горшка с землёй.
Кто бы мог подумать! всхлинула свекровь. Всё хлипкое у вас! В наше время мебель делали на века!
Аглая прошла через осколки, коснулась разорванного края.
Это декоративная штукатурка, произнесла она холодным голосом. Стоит как ваша пенсия за полгода, а восстановить её незаметно невозможно. Потребуется полная переделка.
Свекровь, поражённая, посмотрела на невестку.
Ты хочешь выгнать мать из дома? ахнула она. Родную мать, изза дырки в стене?
Игорь, бледный, понял, что спорить бессмысленно. Он знал, насколько тяжело будет изменить её решение.
Мам, тихо сказал он. Аглая права. Вы разрушили кухню.
Я уюта хотела! закричала Галина. Я старалась! Вы неблагодарные!
Идите собираться, кивнула Аглая. Я пока начну снимать бабочки.
Свекровь громко плакала, бросала вещи в чемодан, срывала шторы, собирала магнитики с холодильника, забирала скатерть с подсолнухами.
Аглая стояла в дверях, наблюдая, как Игорь выносит чемодан. Ей не стыдно, но жалко стены, нервов и мужа, застрявшего между мечом и щитом. Она понимала, что если проглотить всё сейчас, будет только хуже.
Когда дверь за Галиною Петровной и Игорем закрылась, в квартире воцарилась гнетущая тишина. Аглая вдохнула, подошла к кухне, осмотрела поле битвы: крошки беляшей, дыры в стене, следы клея от бабочек. Запах всё ещё висел, впитываясь в каждый угол.
Она достала мешки, лестницу, растворитель, шпатель. Сначала аккуратно сняла наклейки, клей отлёгся без повреждений. Затем удалила яркую скатёрку, вынула липкое пятно, отмыла камень спиртом, вытерла магниты. Розовый коврик отправил в мусор.
Через два часа, когда Игорь вернулся, квартира почти вернулась в прежний вид, лишь дыры в стене напоминали о «вторжении уюта».
Игорь тихо вошёл, как мышь. Аглая сидела за чистым столом, пить чай.
Я её заселил в отель, сказал он, садясь напротив. Номер люкс, как ты просила. Она всё ещё ругается, звонит подругам, говорит, что её выгнали на мороз, хотя на улице плюс двадцать.
Пусть рассказывает, безразлично ответила Аглая. Главное, что она там, а не здесь.
Агла прости, запаниковал Игорь. Я был глуп, надо было сразу остановить её. В детстве мама тоже так в комнате порядок наводила Я думал, это нормально, забота.
Агла впервые за вечер почувствовала тепло в взгляде.
Это не забота, а контроль, сказала она. Я рада, что ты наконецто понял. Стену отремонтируем, мастера уже найдены, придут завтра. А с твоей мамой будет строгий регламент: визиты только по праздникам, без ночёвок.
Согласен, кивнул Игорь.
Он подошёл к шкафу, выкинул остатки беляшей.
Ты чего? удивилась Агла. Было вкусно.
Вкусно,И они, держась за руки, вышли из квартиры, зная, что их любовь сильнее любой стены.
