…Темным осенним вечером, когда за окном сыро и противно, я осознала — в моем животе поселился сын.
Что это именно сын, а не, скажем, глист, я поняла сразу. И принялась растить его со всей серьезностью. Кормила витаминами, пичкала кальцием, героически глотала рыбий жир.
Сын не оценил моих стараний. Через пять месяцев раздул живот до размеров пляжного мяча, вечно елозил и икал. Я носила его с гордостью, принимала поздравления и мандарины — ела их с кожурой, кокетливо улыбаясь.
По вечерам мы с сыном слушали Вивальди и икали в унисон под «Времена года»…
Через полгода я поймала себя на том, что облизываю камень из аквариума, покрытый водорослями. Я не хотела. Это сын меня заставил.
В семь месяцев я ела сырую гречку килограммами. Сын издевался.
В восемь месяцев на мне сидел только бабушкин халат и клетчатый комбинезон, превращавший меня в жену Карлсона. Сын вырос и лишил меня выбора.
К девятому месяцу я перестала видеть свои ноги, определяла время по икоте сына, ела водоросли, гречку, мандарины с кожурой, уголь, сухую глину для масок, жевала сигаретные фильтры и банановую кожуру.
Не стриглась — баба Вера с первого этажа напророчила, что стрижкой укорочу сыну жизнь. Руки над головой не поднимала, чтоб не обмотался пуповиной. Из своей кружки никому не давала пить.
Усердно засовывала в себя свечи с папаверином, чтобы не родить раньше времени. Правда, не всегда туда, куда надо. Ну и что? Ошиблась на пару сантиметров…
Чесала живот до крови и боялась, что он вот-вот лопнет.
Купила сыну коляску, кроватку, двадцать пачек подгузников, ванночку, подставку, зелёнку, вату, салфетки, бутылочки, соски, пелёнки, одеяла, матрасы, манеж, велосипед, чепчики, костюмы, полотенца, ползунки, распашонки, шампунь, масло для попы, газоотводную трубку, соплеотсос, клизму, грелки, зубную щетку, карусель, погремушки и жёлтый горшок.
ВозИ вот теперь он здесь — мой Андрюша, прижавшийся ко мне, тёплый и родной, а за окном тихо падает первый снег, будто природа тоже радуется его появлению.
