Мой сын Дмитрий устроил такой беспредел, что до сих пор волосы дыбом встают. Его выходка ударила ушатом холодной воды, и теперь я, как та баба Яга, против своей воли стала героиней семейной драмы. А всё началось с невидимных глазу трещин в наших отношениях, которые в один миг разрослись в пропасть.
Меня зовут Галина Петровна, мне 63, у нас тут типичная история из серии «хотела как лучше». Живу в маленьком городке под Воронежем, вырастила двоих: сына Диму и дочку Катю. Недавно я попросила Дмитрия освободить квартиру, которую он ютился с женой и детьми, чтобы туда переехала Екатерина. Но то, что мы с ней обнаружили, больше напоминало съёмки какого-то постапокалиптического сериала, чем некогда уютное жильё. Дима и его благоверная Светлана не просто съехали — они устроили демонтаж по полной программе: обои содрали, ламинат повыдирали, люстры сняли, даже унитаз прихватили с собой! Видимо, решили, что месть — блюдо, которое подают холодным, и подогрели его на славу.
Десять лет назад, когда Дмитрий женился на Светлане, мне от тёти Матрёны перепала двушка в хрущёвке. Молодые как раз ждали первенца, и я, чтобы помочь, предложила им там обосноваться. «Поживите, пока не встанете на ноги, — говорила. — Но это не подарок, а временная передышка». Квартира тогда была в состоянии « Појединачна под ключ»: старые обои, скрипучие половицы, мебель времён Брежнева. Но Дима со Светой, при поддержке её родителей, вложились в ремонт: поменяли окна, проводку, завезли новую мебель. Я радовалась за них, но всегда напоминала: жильё временное.
Годы шли. Дима и Света родили двоих детей, устроили их в садик у дома и, кажется, прочно забыли про мои предупреждения. За десять лет ни копейки у них не скопилось на ипотеку, ни одной попытки найти своё гнёздышко. А тут Екатерина, моя младшая, заявила, что хочет самостоятельности. Ей 24, только институт закончила, работу нашла — ну как не помочь? Я и решила, что пора передать квартиру ей.
Когда я сообщила Дмитрию, что им пора съезжать, он сделал вид, будто его ударили скалкой по голове. «Как это — выгоняете?» — возмутился он. Света молчала, но её взгляд мог бы заморозить Азовское море. «Я десять лет назад предупреждала, — ответила я. — У вас было время накопить. Снимайте квартиру или живите у её родителей». Дала месяц на поиски, но этот месяц превратился в череду скандалов. Дима орал, что я рушу им жизнь, Света шипела про несправедливость. Я держалась, но сердце ныло, будто его сдавили тисками.
Наконец, они съехали. Я с Катей приехали, чтобы убраться перед её переездом, но… Картина маслом: голые стены, пол, изуродованный до бетона, потолок без светильников, и даже сантехнику унесли, будто золотой слиток! Я, дрожа от злости, набрала Диму: «Ты вообще уяснил, что натворил?! Это же подло!» А он как отрезал: «Не собирался оставлять Катьке квартиру с ремонтом! Мы сами всё делали, деньги вбухивали. Пусть теперь сама копит!»
От его слов у меня внутри всё оборвалось. Катя, стоя рядом, плакала. Ей всего 24, откуда у неё деньги на ремонт? А моя пенсия — 25 тысяч рублей — даже на продукты тянет с трудом. Квартира теперь не жильё, а грустный мем про «было — стало». А Дима со Светой, видимо, где-то теперь ржут, попивая чай из нашего же сервиза. Я им дала кров, поддержку, а они ответили мне «спасибо» в таком формате, что хоть святых вон выноси. Теперь вот сижу и думаю: где же я дала маху в его воспитании? Может, слишком мягкой была? Или, наоборот, жёсткой? Вопросов куча, а ответы, как та ванна — уплыли вместе с сыновним уважением. Что осталось? Только разбитое сердце да квартира, которая теперь больше похожа на декорации к фильму ужасов.
