Бывает, любовь детей к матери кажется нерушимой, как гранитная плита. Но однажды плита трещит — под тяжестью обстоятельств, жадности и чёрствого безразличия. Так и случилось в семье Светланы и Дмитрия: началось с болезни, а завершилось предательством и горем.
Когда Анне Степановне, их пожилой матери, стало плохо после инсульта, дети первыми должны были прийти на помощь. Старшая дочь Светлана, несмотря на крепкую работу и взрослого сына, сразу отказалась брать мать к себе: «Двушка маленькая, нет условий, да и не потяну такую ношу».
Тогда Дмитрий, младший сын, без раздумий забрал мать в свою трёхкомнатную квартиру в Мытищах. Его жена, Надя, не спорила — наоборот, помогала. Поначалу было тяжело: Анна Степановна не вставала, не говорила, требовала постоянного ухода. Дмитрий предложил сестре скинуться на сиделку, но Светлана твёрдо отказалась: «Извини, Дима, но у меня ипотека, кредиты, сын в институте».
Выручила Надя — уволилась с работы, чтобы ухаживать за свекровью. Кормила с ложки, ставила уколы, меняла постель. Благодаря её заботе Анна Степановна окрепла. Снова заговорила, стала ходить, даже помогала по дому. И когда пришло время возвращаться, тихо попросила:
«Димка, можно я останусь у вас? Здесь покойно, внуки рядом, да и вы с Надей — как родные».
Дмитрий и Надя переглянулись — и разрешили. Пустующая квартира Анны Степановны в центре осталась нетронутой. Всё шло хорошо… пока Дмитрий не подслушал её разговор с Светланой:
«Дочка, решила продать квартиру, закрыть твой кредит. Ты с Серёжей заслужили покой. А если останется — купим вам дачу в Подмосковье».
Эти слова ударили Дмитрия, как обухом. Та, что три года не подходила к матери, получит всё? А он? Его семья? Где же правда?
«Мама, ты помнишь, сколько мы в тебя вложили? Сколько ночей Надя не спала? А ты — сестре, которая и сиделку оплатить не смогла?» — сдавленно спросил он.
Анна Степановна только вздохнула:
«Дима, у Светы сложнее, а вы крепкие, справитесь…»
Этого хватило. Ночью Дмитрий собрал вещи матери и отвёз к Светлане. Поставил чемоданы у двери, позвонил в звонок и ушёл. В телефоне мелькнуло сообщение:
«Хочешь делить наследство — делить и заботу».
Утром Надя долго плакала. Но, в отличие от мужа, не злилась. Просто было обидно: три года жизни, три года отдачи — а в ответ лишь холод и предательство.
Дмитрий не оправдывается: возможно, поступил жёстко. Но если справедливости нет в сердце матери, может, она найдётся в душе дочери? Он размышляет: должен ли сын всегда быть терпеливым, если его добро топчут?
Бывает, дети искренне любят. До тех пор, пока не узнают, кому достанется квартира…
