— Перебирал тут на днях старый хлам, — сказал Игорь Васильевич, — и на чердаке случайно нашёл письмо…
— А я помню, как ты маме письма писал, — улыбнулась Ольга, разглядывая новые морщины на лице отца. — Особенно к праздникам.
— Да только это письмо не моё. Адрес какой-то… Посёлок Лесной. И марка целая. А у нас там отродясь знакомых не было!
Игорь Васильевич почесал затылок, пытаясь вспомнить, откуда у него этот конверт. Собственно, поэтому он и решил посоветоваться с дочерью. И не зря.
— Пап, ты же рассказывал, что когда я родилась, ты на почте работал? Может, оттуда… Потому что в Лесном у нас и правда никого нет, это я точно знаю.
— Хм… — Игорь Васильевич задумался, потом вдруг хлопнул себя по лбу. — Вот я дубина стоеросовая! Точно. Ногу тогда сломал, а потом ещё и сумку почтовую потерял. Взыскание получил, да и мешок этот пришлось оплачивать… Тысячу рублей, как сейчас помню.
— Ого… Значит, адресат так и не получил письмо? — оживилась Ольга.
— Кто — адресат? — нахмурился Игорь Васильевич.
— Ну, тот, кому оно предназначалось.
— А, так это же ей! — усмехнулся отец. — Женщине письмо.
Оба замолчали. Игорь Васильевич вспоминал почтовые будни — один из самых тяжёлых периодов в жизни, а Ольга гадала, что же внутри. Она даже подсветила конверт фонариком, но сквозь толстую бумагу ничего не разобрать. И вдруг прервала молчание:
— Может, отвезём?
— Куда теперь? — Игорь Васильевич махнул рукой. — Двадцать лет прошло — там уже давно никого нет. Или померли, как водится.
— А вдруг? Давай попробуем! Прямо как в кино — вдруг ты чью-то судьбу изменил! — Ольга бережно вынула конверт из его рук. — Я тебя отвезу. Завтра же с утра!
Лесной встретил их тихим утром. Сорок километров — и вот они в незнакомом посёлке. Летний воздух, запах травы — поездка запомнилась надолго.
Узкие улочки петляли, но новые указатели помогали не заблудиться. Ольга вела машину медленно, сверяясь с адресом. Игорь Васильевич разглядывал дома, будто пытаясь запомнить дорогу.
— Вот, дом тридцать пять, — Ольга притормозила у аккуратного забора с резной калиткой.
На стук вышла женщина лет шестидесяти — седина в тёмных волосах, морщинки у глаз. Взгляд настороженный: незнакомые люди на пороге.
— Здравствуйте! — громко сказала Ольга. — Мы по очень странному делу. Двадцать лет назад это письмо должно было попасть к вам, но затерялось у нас. Теперь мы его нашли…
Женщина окинула их изучающим взглядом:
— Какое письмо?
Ольга достала пожелтевший конверт:
— На имя Анны Семёновны Морозовой.
— Так это я, — медленно сказала хозяйка. — Но не припоминаю, чтобы ждала письмо. Кто отправитель?
Взяла конверт, пробежала глазами — имя ей ни о чём не сказало.
— Заходите, — вдруг решительно распахнула калитку. — На улице такие вещи не обсуждают.
В доме было чисто и уютно, будто Анна Семёновна ждала гостей.
Через десять минут все сидели за столом. Хозяйка поставила чайник.
— Угощайтесь, — коротко сказала она.
Взяла перочинный ножик, аккуратно вскрыла конверт. Ольга заерзала:
— Может, вам одной почитать?
— Вам же тоже интересно, — слабо улыбнулась Анна Семёновна. — Да и мне… страшновато одной.
Игорь Васильевич громко глотнул чай. Ольга бросила на него осуждающий взгляд, но хозяйка не заметила. Анна развернула листок — и вдруг побледнела. Письмо выпало у неё из рук.
Ольга вскочила, растерянно озираясь. Побежала на кухню — воду искать.
— Сейчас, Анна Семёновна! Папа, веером её! — крикнула через плечо.
Вернулась со стаканом — Анна Семёновна уже пришла в себя, прижимала письмо к груди.
— Выпейте… — прошептала Ольга.
— Спасибо… — женщина сделала глоток. — Простите, это я… Так неожиданно.
— Это мы вас расстроили, — виновато пробормотал Игорь Васильевич.
— Вы не представляете, что сделали…
Ольга уставилась на отца: что он натворил? Но тот только развёл руками.
— Вы изменили всю мою жизнь…
В глазах Анны Семёновны смешалось всё — боль, обида, странное облегчение…
— Это письмо… от любовницы моего мужа. — Она с трудом выговорила. Ольга ахнула. — Даже не знала, что у Сергея был роман.
— Совсем не догадывались? — не выдержала Ольга.
— Нет… Вернее, чувствовала. Двадцать лет назад мы сильно поссорились. Я избегала его — знала, что он врёт. Тогда ведь не было телефонов… Он под окнами стоял, умолял поговорить. А потом я узнала, что беременна… Четвёртый месяц. Сказала ему — и будто подменили. С тех пор ни намёка на измену. А теперь… всё ясно.
Голос дрожал, но слёз не было — только горечь осознания.
— Самое обидное… — Анна Семёновна посмотрела на гостей. — Что я ему в глаза уже не посмотрю.
— Почему? — наивно спросила Ольга, но отец тихо толкнул её коленом.
Анна Семёновна тихо сказала:
— Сергея нет с нами уже два года…
Молчание. Какие тут слова?
Хозяйка рассказала про их жизнь — долгую, счастливую. Две дочери, внуки… А теперь выяснилось: двадцать лет назад другая женщина любила Сергея и мечтала о нём.
Ольга, в свои тридцать, только головой качала — такоеА когда письмо догорело в печи, Анна Семёновна вдруг рассмеялась – и в этом смехе было освобождение.
