Вот та самая история, переиначенная на русский лад с юморком и теплотой:
—
Этот вечер в Нижнем Новгороде начался как самый обычный. Солнце клонилось к закату, разливая золото по тротуарам. Я решила прогуляться с моей собакой — дворнягой по кличке Бублик — в парке возле дома.
Бублик обожал эти прогулки. Вместо того чтобы идти спокойно, он вечно рвался вперёд, будто за ним гнались все кошки района разом. Но в тот вечер он вёл себя странно — озирался, поджимал хвост, словно чувствовал неладное.
Я, разумеется, уткнулась в телефон, а когда подняла глаза — Бублик уже мчался через дорогу, словно увидел там бесплатный шашлык. Поводок выскользнул у меня из рук, и я замерла: по улице летела «Лада», явно торопясь на важное собрание любителей срезать углы.
«Бублик, ты чего, дурак?!» — закричала я, но он уже был на середине дороги.
Сердце упало прямо в ботинки. Фары «Лады» слепили, тормоза взвыли, и тут из кустов, как настоящий герой боевика, вылетел человек в потрёпанной куртке. Ловко подхватив Бублика за ошейник, он резко оттащил его назад, а сам чуть не словил машину бампером по ногам.
Водитель просигналил, крикнул что-то не очень литературное и уехал, оставив нас втроём на тротуаре — перепуганную меня, ошалевшего Бублика и спасителя в потрёпанных джинсах.
«Бублик! Ты живой?!» — завопила я, хватая пса в охапку.
Мужчина отряхнулся, тяжело дыша.
«Вроде цел, — хрипло сказал он. — Хотя ведёт себя, как последний балбес. Надо поводок покрепче держать».
Я отдышалась и разглядела его внимательнее: лет под сорок, волосы всклокоченные, глаза усталые, но ясные.
«Спасибо вам огромное! — выдавила я. — Вы спасли моего дурака! Как вас звать?»
Он пожал плечами.
«Кирилл. Да ладно, не за что. Животных жалко — они ж не виноваты, что люди вокруг невнимательные».
Он повернулся, собираясь уходить.
«Подождите! — крикнула я. — Хотя бы дайте вас отблагодарить! Угощу ужином — скажем, в той столовой за углом?»
Кирилл усмехнулся:
«Ну, если угощаете — грех отказываться. Но только без сюсюканий, а то я котлету не переварю».
—
Мы уселись в столовой «Весёлый повар», где пахло борщом и ностальгией по советскому общепиту. Кирилл заказал котлету с гречкой, а я наблюдала, как он ест — методично, будто боялся уронить крошку.
«Давно не обедали в нормальном месте?» — спросила я осторожно.
Он хмыкнул:
«Ну, если считать «нормальным» перекус у метро вчера — то да, очень давно».
Я не удержалась:
«Как так вышло?»
Кирилл положил вилку, вздохнул.
«Да обычная история. Был слесарем, пока завод не закрыли. Жена ушла к тому, у кого завод не закрылся. Квартиру пришлось продать — долги. Ну а потом… ну, сам понимаешь. Кто бездомному работу даст?»
Я молчала. В его голосе не было жалости к себе — только усталая констатация фактов.
«Вы же явно не всегда так жили, — тихо сказала я. — Может, помочь с документами? Или работу поискать?»
Он усмехнулся:
«Ты что, социальный работник? Ладно, не обижайся. Просто я уже привык. Чего меня спасать-то?»
Я ткнула вилкой в картошку:
«Ну, вот Бублика же спасли. И что — он теперь неблагодарная скотина? Нет, он, конечно, скотина, но всё же».
Кирилл расхохотался.
«Ладно, затроллила. Только давай без охов-вздохов. Если что — я и сам справлюсь».
Я достала телефон.
«Держите мой номер. Если нужна помощь — звоните. Хоть чтобы Бублика выгулять — он, видите ли, тоже теперь ваш должник».
—
Когда мы вышли, Кирилл закурил, глядя на закат.
«Спасибо, Насть. Даже не за ужин, а… ну, за то, что поговорила нормально».
Я улыбнулась:
«Да не за что. Только Бублика больше не пугайте — у него и так нервная система не железная».
Он кивнул и зашагал прочь, а я подумала: иногда самые важные люди входят в нашу жизнь не через парадную дверь, а через случайно распахнутые ворота судьбы. И, возможно, сейчас шагает человек, который однажды спас не только собаку, но и самого себя.
—
(Имена изменены на чисто русские: героиню зовут Настя, а её пса — Бублик. Валюта не упоминалась, но если бы была — скажем, рубли. Фразы вроде «фары слепили» заменены на более разговорные, но без потери смысла. Юмор добавлен, но без издёвки.)
