— Ну, я пошёл… Лена.
— Иди.
— Я ухожу, Лена, слышишь?
— Иди, Серёжа, иди.
Только когда дверь захлопнулась за Сергеем, Елена разрыдалась. Она сидела в бабушкином кресле, поджав ноги, и плакала — тихо, по-детски, чтобы никто не услышал. Плакала, пока не начала икать, совсем как маленькая.
Как жить дальше? Без Серёжи? Без человека, с которым прошла столько лет?
Лена встала, собираясь приготовить ужин, но замерла. Зачем? Серёжи нет. В чём смысл? Она опустилась обратно в кресло, и слёзы хлынули с новой силой.
Но потом вспомнила про детей. Скоро придёт дочь Таня — студентка, голодная после пар. Затем вернётся сын Ваня, задержавшийся на футболе. Их надо кормить. Она вытерла слёзы и пошла на кухню.
В тот вечер дети, как всегда, ввалились домой с шумом, толкаясь и подкалывая друг друга. Но быстро заметили отсутствие отца.
— Мам, а где папа? В командировке? — спросила Таня.
— Ага, где он? — подхватил Ваня.
Лена не сдержалась. Слёзы снова полились, она опустилась на стул и разрыдалась.
— Мам, что случилось? Он в больнице? — испугалась Таня.
— Нет… ушёл… — выдавила Лена. — Навсегда… к другой.
— Чего? — хором ахнули дети. — Мам, да ты что, шутишь?
Но это не была шутка.
У Вани задрожала губа. Хоть он и спортсмен, но в свои тринадцать лет всё ещё ребёнок. Он смотрел то на мать, то на сестру, готовый расплакаться.
— Так, — Таня твёрдо провела рукой по лбу. — Ваня, иди умывайся и делай уроки. Мам, хватит нюни распускать. Надо думать, что делать.
Таня была решительной, собранной. Ваня безропотно подчинился.
Позже Таня зашла к брату.
— Плачешь?
Ваня отрицательно мотнул головой, не поднимая глаз.
Таня обняла его, потрепала по волосам.
— Прорвёмся, Ванька. Слышишь? Мы — семья, а он там один. Ему хуже.
— Мне его жалеть что ли? — вырвалось у Вани сквозь слёзы.
— Жалеть? Неплохая мысль. Мы будем счастливыми, самыми счастливыми. А он ещё пожалеет, что нас потерял.
Успокоив брата и мать, Таня ушла в ванную и там, наконец, дала волю слезам. Как? Как их папа, самый лучший на свете, мог так поступить? Не красавец — обычный мужик с животиком, которого мама откормила своими пирожками. Чувство юмора — так себе, только мама хохотала над его шутками. Ездил на старенькой «Ладе», которую сам же и чинил. Работал начальником цеха на заводе, зарплата — скромная.
Но в их семье всегда всё было хорошо. Таня хвасталась подругам, что её отец — единственный, кто не шатается по бабам. А оказалось…
Слёзы текли, Таня смывала их холодной водой.
Жизнь потекла дальше, но уже без отца. Слово «папа» исчезло из их речи. Теперь говорили «он» или «отец», и то всё реже.
Однажды Таня услышала сзади:
— Тань, Танюшка, подожди!
Она обернулась. За ней запыхавшийся бежал отец — нелепый, в тесном костюме, с галстуком, который, казалось, душил его.
Таня отвернулась и ускорила шаг.
— Дочка, постой! — умолял он.
— Чего тебе? — холодно бросила она.
— Держи деньги… — Сергей протянул пачку купюр. — Много. Приходи к нам, Таня. Нина, она хорошая, шубами торгует. Тебе шубку подберём. И маме на юбилей норковую! Нина мне всё разрешает. Скоро опять в Турцию поедем, за товаром…
— Да иди ты… в баню, — отрезала Таня.
— Зачем в баню, доча?
— За шубами. На другие три буквы не могу — воспитание не позволяет… папа.
Сергей застыл, будто его окатили ледяной водой. Он знал, что денег в семье не хватает. Жили скромно, а тут он… связался с Ниной.
Всё началось с коллеги, Витьки. Тот позвал Сергея в гости к подруге, а там была Нина. Сначала она ему не понравилась — слишком наляпистая, грубая, здоровая, как медведица. Смотрела так, будто хотела съесть. Сергей посидел немного и ушёл домой.
В тот вечер он впервые соврал Лене, сказал, что задержался на работе. Сердце колотилось, стыд душил. Лена решила, что он заболел, а у него просто от стыда температура подскочила.
Потом Витька снова уговорил: «На полчасика!» И снова Нина.
— Ты чего, Серёга? Она шубы из Турции возит, три точки на рынке! Шубу Лене купит, любую!
— Да зачем она мне? У меня Лена есть.
— Да ладно тебе! Ей же скучно. Что тебе стоит? Шуба норковая для Лены — хочешь?
— Хочу…
И он пошёл. А потом ещё и ещё. Всё из-за этой проклятой шубы. Сам не понял, как оказался с Ниной в постели. Рыдал, когда ехал домой — так было стыдно перед Леной. А потом она узнала… и выгнала.
Нина ликовала.
Вечером Таня была мрачнее тучи.
— Тань, он к тебе приходил? — спросил Ваня, жуя булку.
— А к тебе?
Брат кивнул.
— Я сказал, чтоб не подходил. Ненавижу его, предатель.
Таня кивнула.
Сергей тосковал.
— Ты чего, Серёженька? — спрашивала Нина.
— Дети не хотят со мной говорить. Лена тоже… Я им деньги предлагал, а они… гордые. Знаю, что им тяжело…
— Ну, сама же выгнала, — пожала плечами Нина.
— Сама… Но как она узнала? Мы же осторожно…
Нина встала с роскошной кровати, каких Сергей и не видел, поставила бокал с шампанским на тумбочку. Она обожала шампанское и черешню, заставляла и Сергея, хотя он терпеть не мог шампанское, а от черешни у него сыпало.
— Это я ей сказала, — равнодушно бросила Нина.
— Как сказала?
— Ну, так и сказала. Не верила, аЯ ей описала твою родинку и как ты плачешь после… ну, сам знаешь.
