«Ну раз тебе так сложно готовить — может, тебе вообще уйти, а мы тут сами разберёмся?» — бросила мне свёкруха, а муж её поддакнул…
Я и подумать не могла, что в один миг вся моя жизнь полетит в тартарары. Что предательство придёт не откуда-то извне, а именно изнутри — от тех, кому веришь больше всех. Одного разговора с Верой Игнатьевной, моей свёкровью, хватило, чтобы понять: рассчитывать можно лишь на себя. Началось всё, как ни странно, с простых слов: «Маме нужно отдохнуть. Она устала. Может, ты съездишь куда-нибудь на пару недель, чтобы её не тревожить?» — это сказал мой муж. Тот самый, с которым я мечтала дожить до седин. Тот, кого кормила, обшивала, во всём поддерживала. И всё ради этого?
Денис — так звали моего супруга — снова уехал в командировку. Он работал механиком на заводе и частенько мотался по разным городам. Я не жаловалась: деньги он приносил неплохие, жили мы не в нищете. Квартира была моя, двушка, доставшаяся от тётки. Ему удобно, мне спокойно. Но каждый раз, как он уезжал, ко мне «на огонёк» являлась его мать. Вера Игнатьевна. Без звонка, без стука, без спроса. Врывалась, как ураган, и тут же начинала указывать: что варить, как мыть полы, куда складывать бельё и какие продукты брать в магазине.
Я терпела. Старалась быть вежливой. Думала, пожилой человек, ей одиноко — пусть почувствует заботу. Но в ответ — только упрёки. «Щи у тебя как помои», «Пыль по углам — позорище», «Как детей-то растить будешь, если даже пельмени лепить не умеешь?» А потом пошло дальше. Она требовала, чтобы я уехала. Из собственного дома. Чтобы она, бедная-несчастная, могла «наконец отдохнуть». Отдохнуть! В моей же квартире! А мне где ночевать? У подруги? На автовокзале?
И вот, я решилась поговорить с мужем. Дозвонилась до Дениса, с надеждой, с дрожью в голосе. Выложила всё. Ждала, что он меня поймёт. А он… даже не удивился. «Ну, маме правда тяжело. Будь умницей, потерпи. Уезжай куда-нибудь, а потом разберёмся…» Он даже не спросил, есть ли у меня куда податься. Не предложил снять гостиницу. Не сказал ни слова о том, что я — его жена, хозяйка дома, мать его будущих детей.
Это был конец. Я поняла: никакой любви тут и в помине нет. Осталась лишь удобная женщина — кухарка, уборщица и домработница в одном лице. Никаких чувств. Никакого уважения. Я сказала ему: «Если так хочешь остаться с матерью — оставайся. Но я подаю на развод». Он даже не стал меня останавливать. Просто молчал. Через несколько дней вернулся, без слов собрал вещи и укатил к ней, в свою родную деревню. А я осталась. В своей квартире. Одна. С пустотой внутри.
Я не плакала. Уже не могла. Все слёзы высохли ещё тогда, когда он выбрал её, а не меня. Теперь я просто живу. Тихо. Без криков. Без чужих упрёков. Без обид. Иногда вспомню его — и сердце сожмётся. Но потом снова слышу его голос, те самые слова: «Уезжай куда-нибудь»… И тут же легчает. Потому что ушла не я. Ушёл он. Ушла любовь. А я — осталась. Сильная. Цельная. Настоящая.
И знаешь что? Теперь каждое утро просыпаюсь и понимаю: этот день принадлежит только мне. И ни одна Вера Игнатьевна больше не посмеет указывать, как мне жить.
