Серая мышь
Алиса выглянула в окно. Во дворе резвились дети, а их матери, стоя неподалёку, обсуждали последние новости, попутно следя за малышами. Скамейка у подъезда была припорошена снегом.
Алиса быстро надела чёрные сапоги, тёмно-коричневое пальто, вязаную шапку в тон, взяла кожаную сумку и вышла из квартиры. На мгновение замерла, прислушиваясь — не слышно ли шагов или голосов на лестничной площадке. Затем заперла дверь и спустилась вниз.
Со стороны её можно было принять за пожилую женщину. Лишь вблизи становилось ясно, что ей чуть за пятьдесят. Лицо невыразительное: узкие глаза, тонкие губы. Взглянешь — и тут же забудешь.
Она поселилась в этом доме четверть века назад. Ни с кем не общалась, избегала всех. Соседи сначала заходили: то соль занять, то спичек попросить — как водится. Алиса открывала дверь на цепочке, если вообще открывала, сухо отвечала, что ничего не имеет, и тут же захлопывала замок. Вскоре к ней перестали стучаться.
Гостей у неё никто не видел. Казалось, она совсем одна на этом свете — оттого такая нервная и замкнутая.
Родня у неё была. В глубинке жила младшая сестра с семьёй. Но Алиса с ней не поддерживала связь. Может, потому что вся красота досталась сестре. Кто знает?
Чужие редко переступали порог её квартиры. Разве что сантехник заглядывал или проверяющий из газовой службы. Алиса всегда требовала удостоверение, тщательно его изучала, а порой и звонила в контору, чтобы удостовериться, что перед ней действительно работник.
Вреда никому не причиняла. Грубости не позволяла, сплетен не распускала — да и говорить-то было не с кем. Поздоровается и пройдёт мимо, опустив взгляд.
За глаза её звали «синим чулком», серой мышью или старой девой. Всю жизнь проработала бухгалтером в одной конторе. Сидела за столом с каменным лицом, но с делами справлялась чётко, за что начальство её терпело и даже уважало. Одевалась строго: тёмное платье, волосы гладко зачёсаны назад в тугой пучок.
Лет в тридцать её вдруг потянуло к ребёнку. Тогда-то и появился в её жизни единственный мужчина — водитель Виктор. Захаживал иногда. Она покупала ему рубашки, которые он оставлял у неё — женатый ведь был.
То ли супруга прознала про его шашни с бухгалтершей, то ли кто-то из «доброжелательных» коллег проболтался, но через пару месяцев Виктор уволился и исчез. А Алиса так и не забеременела. Это была её единственная любовь.
Она быстро успокоилась, решив, что так даже лучше. Одной растить ребёнка тяжело, да и неизвестно, каким он вырастет. Девочку она вообще не хотела — зачем плодить такую же некрасивую и одинокую, как она сама?
Как-то набрала в магазине полный пакет продуктов. Подошёл мужчина, предложил помочь донести.
«Сама», — ответила Алиса и бросила на него такой взгляд, что он тут же отступил.
«Ишь ты, доброхот. Поможет, потом по голове стукнет, деньги отберёт. Не на такую напал», — думала она по дороге домой.
Обмануть её было невозможно. Считала в уме мгновенно, будто в голове калькулятор. Кассирша пробивала чек, а Алиса тут же называла сумму, на которую та её обсчитала. Не кричала, не ругалась — лишь смотрела ледяным взглядом. Кассирша, смутившись, пересчитывала и возвращала сдачу.
Однажды в субботнее утро, перед самым Новым годом, раздался робкий звонок. Алиса выждала, прислушиваясь. Звонок повторился. Она подошла к двери, посмотрела в глазок. Показалось, что на площадке стоит её сестра.
«Кто?» — спросила Алиса, и сердце почему-то заколотилось.
«Тётя Аля, это я, Катя, ваша племянница», — донёсся из-за двери приглушённый голос.
«Племянница? А тебе что?» — недоверчиво переспросила она.
«Как меня нашла? И зачем?» — мелькнуло в голове. Потом вспомнила: давно ездила к сестре похвастаться новой квартирой. Видимо, тогда и оставила адрес — на всякий случай.
Все эти годы родня её не тревожила. О существовании племянницы Алиса даже не подозревала. Значит, сестра вышла замуж, родила. От этой мысли губы её искривились в гримасе.
Больше она туда не ездила. Нечем было хвастаться.
«Тётя Аля, мне нужно с вами поговорить, откройте», — снова позвала Катя.
То ли дрожь в голосе племянницы, то ли простое любопытство заставили Алису нарушить своё правило. Она открыла дверь.
«И зачем ты приехала?» — спросила она с порога, разглядывая девушку.
Та была вылитая сестра — чуть выше ростом, с милым лицом и такими же серыми глазами, только не холодными, а ясными. Из-под шапки выбивались тёмные кудри.
Девушка ждала приглашения войти, но Алиса молчала. Боясь, что дверь захлопнется, Катя заговорила быстро:
«Тётя Аля, мне не к кому больше обратиться. Мой сын тяжело болен. Возили его в Москву, к профессору. Нужна операция, срочно». Она замолчала, ожидая ответа, но Алиса лишь смотрела на неё.
«Денег нужно много. Я везде просила, но не хватает. Мама сказала, что только вы можете помочь. Вот я и приехала». Голос её дрогнул. «Простите… Вы бы видели его…» — Катя закрыла лицо руками и заплакала.
Что-то дрогнуло в душе Алисы. Она представила, что это её сын болен, что это она стоит и просит о помощи. Сердце сжалось от жалости — к себе, к плачущей племяннице, к мальчику, о котором она не знала до сегодняшнего дня.
«Заходи», — сказала Алиса, пропуская Катю в прихожую и бросая взгляд на её мокрые сапоги.
«Подожди». Она ушла вглубь квартиры.
Раздеваться гостья не решилась, так и стояла в пальто, озираясь. Потом заглянула в комнату.
Такие квартиры Катя видела только в кино: светлые стены, дорогая мебель, всё идеально. Даже дышать здесь боязно.
Она села на краешек пуфика. Мама предупреждала: тётя Аля странная, вряд ли поможет. Но выбора не было. «А вдруг откажет?» — с тоАлиса вдруг поняла, что спустя столько лет одиночества у неё появилась семья, и впервые за долгое время её лицо осветила тёплая, почти неуловимая улыбка.
