В ту ночь я выставила сына и сноху за порог и отобрала у них ключи: пришёл момент, когда я осознала — хватит.
Прошла неделя, а я до сих пор не могу успокоиться. Я выгнала родного сына и его жену. И знаете что? Мне не стыдно. Ни капли. Потому что чаша терпения переполнилась. Они сами довели меня до этого решения.
Всё началось полгода назад. Я, как всегда, вернулась домой с работы. Усталая, мечтала о горячем самоваре и покое. И что же вижу? На кухне — мой сын Иван и его жена Аграфена. Она режет докторскую колбасу, он сидит за столом, листает газету и ухмыляется, будто так и надо:
— Здравствуй, матушка! Решили тебя проведать!
Сначала я обрадовалась. Всегда рада, когда Ваня заглядывает. Но вскоре поняла — это не визит. Это вторжение. Без спроса, без предупреждения. Они просто ввалились в мою квартиру и обосновались.
Оказалось, их выселили из съёмной квартиры — полгода не платили за аренду. Я же их предупреждала: не живите не по карману! Возьмите что-то скромное, по средствам. Но нет! Им подавай центр, евроремонт, вид на храм Христа Спасителя. А когда всё рухнуло — бегом к матери.
— Мам, мы всего на недельку. Клянусь, ищу квартиру, — уверял меня сын.
Я, дура доверчивая, поверила. Подумала: ладно, неделя — не век. Мы же родные. Надо помочь. Если бы я знала, чем это обернётся…
Прошла неделя. Потом другая. Потом третий месяц. Искать жильё никто и не думал. Зато обжились они быстро. Жили, как хозяева: не спросят, не помогут, не считаются. А Аграфена… Господи, как же я в ней ошиблась.
Она не готовила, не убирала. Целыми днями болталась с подружками, а если дома — валялась на диване с телефоном. Я приходила с работы, стряпала ужин, мыла посуду, а она — будто курортница в санатории. Даже ложку за собой не ополоснёт.
Однажды я осторожно намекнула: может, поищете подработку? Вам бы полегче было. И тут же услышала в ответ:
— Нам твоих советов не надо. Спасибо.
Я их кормила, платила за свет, воду, газ. Они и копейки не внесли. При этом ещё и скандалили, если что-то шло не по ихнему. Любое моё слово превращалось в бурю.
И вот, неделю назад. Поздний вечер. Лежу в постели, сна ни в одном глазу. В соседней комнате орет телевизор, Ваня с Аграфеной хохочут, о чём-то спорят. А мне вставать в пять утра. Я вышла к ним:
— Собираетесь спать или как? Мне завтра на работу!
— Мам, не заводись, — буркнул Иван.
— Бабуля, не надо истерик, — добавила Аграфена, даже не глянув в мою сторону.
И тут во мне что-то надломилось.
— Собирайте вещи. Завтра вас здесь не будет.
— Чего?
— Вы слышали. Валите. Или я сама начну ваши вещи собирать.
Когда я повернулась уйти, Аграфена фыркнула. Этого было достаточно. Я молча взяла три мешка и начала складывать в них их пожитки. Они пытались остановить, умоляли, но было поздно.
— Либо уходите сейчас, либо вызываю участкового.
Через полчаса их вещи стояли в прихожей. Я забрала ключи. Ни слёз, ни раскаяния. Только злость да упрёки. Но мне уже было всё равно. Я захлопнула дверь. Повернула ключ. И опустилась на стул. Впервые за полгода — в тишине.
Куда они подались — не знаю. У Аграфены родители есть, куча подружек, всегда найдётся, где переночевать. Уверена, не пропадут.
Я не раскаиваюсь. Я поступила правильно. Потому что это — мой дом. Моя крепость. И я не позволю, чтобы кто-то топтал его грязными валенками. Даже если это мой сын.
