Зимой в деревушку, затерянную среди густых елей на границе Архангельской области, пришла волчица. Был лютый вечер, снег хрустел под валенками, а тишину нарушал лишь шорох падающих с веток снежных шапок. Лесник Иван Петрович, крепкий мужчина лет шестидесяти, вышел из избы на странный звук — словно кто-то скулит. У крыльца, уткнувшись в снег, сидела исхудавшая волчица. Она не рычала, не скалила зубы — лишь смотла глазами, полными немой тоски.
Иван Петрович задумался на мгновение: стоит ли лезть в дела природы? Но всё же вернулся в дом и вынес куски промороженной оленины — припасённые на крайний случай. Осторожно положил их у забора. Волчица не подошла, лишь чуть кивнула мордой, подобрала мясо и исчезла в темноте.
С тех пор она приходила каждый вечер. Всегда одна, всегда молча. Просто садилась на том же месте и ждала. Иван Петрович продолжал её кормить, хоть соседи и качали головами.
— Одурел, Иван? Дикий зверь к тебе похаживает! Как бы не сожрала! — ворчала соседка Аграфена.
Но он лишь пожимал плечами. Знал: если зверь сыт — он не тронет.
Прошло несколько недель. Наступили настоящие морозы: снега по пояс, вьюги, голод в тайге. Но волчица всё приходила. Потом вдруг пропала. Иван Петрович ждал. День. Два. Неделю. Прошёл месяц — ни следа. Селяне вздохнули с облегчением: «Ну, слава богу, ушла!» А у него на душе было неспокойно. Привык к ней, как к своей дворняге — хоть и звучит это дико.
Ровно через два месяца, в один из последних зимних вечеров, он услышал знакомое глухое ворчание. Сердце ёкнуло. Выскочил на крыльцо — и обомлел.
Перед ним стояла волчица. Но не одна — чуть поодаль двое молодых волков. Все трое смотрели на него. Не рычали. Не подходили. Просто стояли — тихо, словно люди.
Иван Петрович онемел. Стоял в потрёпанном тулупе, чувствуя, как мороз щиплет щёки. И вдруг понял: всё это время он кормил не просто волчицу. Он спасал её семью. Каждый кусок мяса она уносила в логово, делила с детёнышами. А теперь привела их — не для нагона, не из страха… а чтобы проститься. Или сказать спасибо. Кто знает, о чём думают лесные звери?
Они постояли так ещё минуту. Потом волчица слегка склонила голову — как в ту первую встречу — и все трое растворились в белом мареве.
Больше в тех краях их не видели. Иван Петрович никому об этом не рассказывал. Лишь иногда, глядя вечером в тёмный лес, бормотал себе под нос:
— Счастливо, сестра. И тебе спасибо.
В этих словах было всё: и грусть, и благодарность, и понимание, что даже в самой глухой тайге есть место добру.
