**«Ты мой папа!»**
На пороге моего дома стоял шестилетний мальчишка и уверенно заявил, что я его отец. Я рассмеялся — пока он не вытащил письмо от матери. Моё имя. Мой адрес. Моё прошлое ворвалось в настоящее. И я понятия не имел, что делать дальше.
Утро было таким, каким я любил: тихим, спокойным, без лишней суеты. Никаких будильников, начальников и офисов. Работал удалённо, круг общения свёл к минимуму — только я, ноутбук и чёрный кофе без сахара.
В тот день я, как обычно, устроился у окна, и старый деревянный стул привычно скрипнул подо мной. Вот она, жизнь: просторная и без лишних сюрпризов. Но покой в нашем дворе — ненадолго.
Раздался громкий стук в стекло, я вздрогнул, и кофе пролился на руку.
— Ну ё-моё… — буркнул я, отряхивая капли.
Даже смотреть не надо — опять эти сорванцы с соседнего участка. Мяч, окно, громкий смех. Я встал, прошелся к двери и распахнул её с таким видом, будто собираюсь устроить разнос.
На лужайке лежал футбольный мяч, а на краю двора замерли знакомые мальчишки, перешёптываясь.
— Сколько раз можно повторять? — поднял мяч. — Это не футбольное поле!
Бросил его обратно. Дети рассмеялись и разбежались, как воробьи. Я уже хотел захлопнуть дверь, но резко остановился. На краю крыльца стоял незнакомый рыжий паренёк.
В огромном дождевике, который его явно «перерос», в потрёпанных кроссовках и с потертым рюкзаком.
— Ты здесь не живёшь, — констатировал я.
Мальчик не моргнув посмотрел на меня.
— Нет.
— Тогда что ты тут делаешь?
Он глубоко вдохнул, словно собирался сказать что-то очень важное. И затем…
— Потому что ты мой папа.
Я моргнул, решив, что ослышался.
— Чего?
— Ты мой папа, — повторил он, будто это было очевидно.
Я уставился на него, ожидая подвоха. Ждал, что из-за угла выскочит съёмочная группа с криком: «Попался!»
Но ничего. Только шестилетний мальчишка на крыльце и моё полное недоумение.
— Ладно. Либо мне нужен ещё кофе, либо это сон.
— Это не сон.
Я фыркнул. — Ну, тогда, малыш, ты ошибся дверью.
Он покачал головой. — Нет.
Я огляделся. Улица пустынна. Никакой обезумевшей матери, никакого соцработника.
— Слушай… — почесал затылок. — У тебя имя есть?
— Ваня.
— Ваня… — кивнул я. — А твоя мама знает, где ты?
Тишина. Его взгляд заставил моё раздражение поутихнуть.
— Ладно, пацан, давай разберёмся. Потому что я вообще не в курсе, что тут происходит.
Ваня кивнул, будто был уверен: я не захлопну дверь перед его носом. И это бесило больше всего.
***
Через пару минут мы сидели на кухне. Ваня осматривался, а я перечитывал вырванную страницу из маминого дневника, которую он достал из рюкзака.
Я перечитывал её снова и снова, хотя слова уже врезались в память.
«Если со мной что-то случится, он — единственный, кто останется. Твой отец».
Моё имя. Мой адрес.
— Это шутка, да? — выдохнул я, швырнув листок на стол.
Мальчик молча смотрел.
— Ты и мама не виделись шесть лет, да?
— Ну да, но…
— А мне завтра шесть, — добавил он с лёгкой ухмылкой.
Чёрт.
— Ты не можешь тут остаться.
— Сейчас слишком мокро, чтобы куда-то идти.
Я глянул в окно. На улице лил дождь.
— Ладно. На одну ночь. Завтра разберёмся.
Достал коробку хлопьев, насыпал в миску и сунул Ване.
— Ешь.
Он не двигался, только перевёл взгляд с тарелки на меня.
— Чего?
— Мама всегда открывает пакет с молоком перед тем, как налить.
Я закатил глаза, открыл молоко и поставил на стол.
— Доволен?
— Спасибо, пап.
— Не называй меня так. Мы даже не знаем…
— Ладно, пап. То есть, дядя…
Я резко вздохнул, налил себе хлопьев и уже собрался есть, как заметил его взгляд.
— Что ещё?
— Ты не помоешь руки?
— Что?
— Мама всегда заставляла меня мыть руки перед едой.
— Слушай, пацан… — положил ложку. — Ты пришёл сюда не читать мне лекции о гигиене.
— Просто… мама говорила…
— Если твоя мама была такой идеальной, можешь завтра вернуться к ней!
Он замолчал. Потом прошептал:
— Мамы нет.
Я перестал жевать. Ложка внезапно стала тяжелее.
— Я сбежал, чтобы найти тебя, — признался Ваня, уставившись в тарелку.
Я посмотрел на него — по-настоящему.
— Ешь. Потом спать. Утром разберёмся.
Ваня покорно кивнул. Пока мы молча ели, он водил ложкой по хлопьям, будто что-то обдумывая.
— Я копил на Лего, космическую станцию, — вдруг сказал он.
— Что?
— Копил карманные деньги. Но потратил всё на автобус и еду, чтобы добраться до тебя.
Он сказал это так спокойно, будто шестилетнему ребёнку нормально путешествовать одному через полгорода. Я не нашёл, что ответить.
Он сам почистил зубы, аккуратно сложил вещи в рюкзак.
Неужели правда мой?
У Леры не было права врываться в мою жизнь спустя шесть лет — особенно через ребёнка. Я злился на неё. И на себя. Потому что впервые осознал: у меня могла быть семья.
— Спокойной ночи, пап, — сонно пробормотал Ваня с дивана.
Я не стал его поправлять. Перед тем как закрыть глаза, он шепнул:
— Хотел бы я, чтобы в день рождения рядом была семья.
Я посмотрел на него в полутьме и выключил свет.
***
Я не был сентиментальным, но оставлять ребёнка одного в его день рождения казалось… неправильным.
Решил: всего один день. Чуть-чуть радости, а потом его снова кто-то заберёт.
Без привязанностей. Мороженое, пару аттракционов — и свободен.
Но когда мы зашли в парк развлечений
