30июня, 2024г.
Сегодня опять всё дошло до предела. Зинаида, моя бывшая жена, воскликнула, что больше не может так жить, и объявила о разводе. Её слова вырвались изо рта так же легко, как будто это была обычная бытовая реплика. Я сам удивился лёгкости, с которой она «запаковала» годы обиды, бессонные ночи, когда я оставлял её ждать до зари, и все оправдания в два коротких предложения.
Я повернул голову к ней, а на лице появился удивлённый взгляд.
Серьёзно? пробормотал я, пытаясь понять, что именно её так задевало. Что же конкретно?
Всё, ухмыльнулась она, указывая на запах чужих духов, на случайно увиденные переписки, на то, как я смотрел сквозь неё, будто она ненужный предмет мебели, который давно пора выбросить. На коллегу с работы, соседку сверху, ту официантку в кафе, где мы отметили годовщину. Сказала она, пожав плечами. Я устала.
Развод затянулся на несколько месяцев, превратившись в изнурительный процесс: суды, бесконечные заседания, горы бумаг. Чаще всего я приходила в зал в старом платье, которое ещё носила до самой беременности. Ткань тянулась на бедрах, молния не доходила до конца, а я пыталась скрыть это кардиганом, единственным приличным без катышков.
Максим сидел напротив в новеньком костюме, галстуке с ярким узором последнем тренде. Я глядел на тот галстук и в последний раз вспоминал, когда покупал себе чтолибо. Позавчера едва нашёл деньги на зимние ботинки для сына, стоившие пятьсот рублей. Поскольку Артём уже подрос, ему нужны новые штаны, куртка и шапка.
Адвокат положил на стол распечатку.
По данным банковского выписки, ровно произнёс юрист, за последние восемнадцать месяцев ответчик потратил в ресторанах и развлекательных заведениях сумму, сопоставимую с годовым бюджетом вашей семьи.
Я созерцал цифры, не в силах собрать их в смысловую картину. Строки расходов включали рестораны, кинотеатры, цветочный магазин (который, как я знал, он не дарил букетов), ювелирный серьги, подвеска, кольцо, всё не для меня.
В то время я пытался решить, хватит ли мне средств купить Артёму один банан. Гроздь уже была бы роскошью. Я резал яблоки тонкими дольками, чтобы продлить их на несколько дней, варил кашу на воде, потому что молоко подорожало, и пил «пустой» чай, убеждая себя, что это выгоднее для фигуры.
Он откашлялся и поправил галстук.
Это мои личные деньги, сказал он. Я их заработал.
После заседания он догнал меня на парковке, схватил за локоть, развернул к себе.
Думаешь, получишь чтонибудь в суде? голос его был ядовит. Я заберу Артёма. Слышишь? Заберу.
Я молча смотрел на мужчину, с которым прожил пять лет, от которого у меня родился сын. Ради него я ушла в декрет, потеряла работу, квалификацию, себя.
Ты же бестолковая, продолжал он с торжеством. Ты ничего не умеешь. Что ты можешь ему дать? Нищету? Я вырасту из него мужика, а не растеряю. И алименты будешь платить ты, а не я!
Эти слова звучали в голове, как старый приговор. Я принимала их, потому что любила, потому что семья, потому что так «должно» быть.
Он продолжал звонить, требовать ребёнка, чтобы я не «портит» его своим влиянием. В очередной раз я не выдержала.
Хорошо, сказала я. Забирай.
Тишина повисла в трубке.
Что? спросил он. Я сказала хорошо. Привезу Артёма завтра.
И привезла.
Артём стоял в коридоре квартиры Максима маленький, с рюкзакомдинозавром, сумкой, в которой я положила его любимую пижаму, книгу о космосе и плюшевого зайца с оторванным ухом. Максим смотрел на сына, будто тот материализовался из воздуха.
Ну, поставила я сумку на пол. Воспитывай.
Мама? дрогнул голос ребёнка.
Я села, обняла его, прижав нос к его макушке, вдыхая аромат детского шампуня и солнечный запах.
Поживёшь с папой, хорошо? Это будет приключение. Я буду скучать и звонить каждый день, сказала я и ушла, не оглядываясь, прислонившись к стене и отпустив слезу, потому что устала от постоянных криков Максима.
Через час он вновь позвонил.
Зинаида, это запнулся он. Артёму в садик когда? Завтра?
В садик? удивилась я. Он ходит каждый будний день с восьми утра. Ты не знал?
Ладно, разберусь, ответил он, и в тот же вечер отвёз сына к Валентине Петровне, сказав, что вернётся «через пару часов», а потом исчез.
На четвёртый день позвонила бывшая теща, её голос дрожал от возмущения.
Ты вообще совесть потеряла? взрезала она. Сдала ребёнка и пошла развлечаться? Мне уже за шестьдесят, давление поднимается!
Я привезла сына не вам, а ему, отвечала я ровно. Он обещал вырастить из него настоящего мужика, но теперь лишь грозит судом.
Он работает! У него нет времени! возразила она.
А мне есть время? Я тоже работаю каждый день, парировала я. Я отдала ребёнка Максиму по его просьбе. Пусть растит, как обещал. Я ничем вам не помочь могу.
Тишина, затем короткие гудки. Через два дня Валентина Петровна позвонила снова, уже более уставшим голосом.
Приезжай, забери Артёма. Не могу больше.
Я приехала вечером, сын бросился в мои объятия, вцепившись в ноги и уткнувшись в живот.
Мама, мама, мама повторял он, словно заклинание, пока я гладила его голову.
Всё, малыш, хватит приключений. Поедем домой, сказала я.
Валентина Петровна стояла в дверях, скрестив руки, её взгляд был полон досады, а не раскаяния. Она не ожидала, что я не такая безнадёжная, как она думала.
Максим исчез. Не звонил, не писал, не появлялся с новыми требованиями. Его родители тоже не навещали внука, приехав лишь один раз спустя несколько лет. К тому времени Артёму исполнилось семь, он ходил во второй класс, занимался плаванием и собирал лего.
Вам кого? спросил он, открывая дверь незнакомым людям.
Артёмочка! воскликнула Валентина Петровна, хлопнув руками. Мы бабушка и дедушка!
Артём нахмурился и сказал:
Мам, тут какието люди.
Разговор получился коротким и неловким. Теща возмущалась, что внук её не узнал, а Николай Иванович кивал головой, произнося чтото о современном воспитании. Они ушли, оставив за собой крик, что мальчик «ужасный и невоспитанный», такой же «бестолковый», как мать. Я закрыла за ними дверь и рассмеялась: а на что они рассчитывали?
Время летит. Артёму теперь одиннадцать, он стал похож на своего дедушку упрямый подбородок, острый, насмешливый взгляд. Он не спрашивает о отце, но, может быть, когданибудь спросит, и я отвечу честно, без прикрас и без горечи. Пока мы держимся вдвоём.
Недавно пришла подруга Катя, плача у меня на кухне, разметая тушью глаза.
Он грозит отобрать Сашу, всхлипывала она. Нанимает адвоката, собирает справки Я не знаю, что делать!
Я налила ей чай, подтянула сахарницу.
Катюша, улыбнулась я, хочешь совет?
Хочу любой, сейчас схожу с ума, ответила она.
Отдай ему ребёнка сама, сказала я. Собери вещи, привези Сашу к отцу, скажи: «воспитывай». И уходи. Три дня, может меньше. И вопрос решится.
Ты уверена? удивилась она.
Полностью, проверено на собственном опыте, ответила я, видя в её глазах проблеск надежды.
Что будет дальше? спросила она.
Потом живёшь дальше, без тех, кто нужен только для отметки «семья» в соцсетях, сказала я, откинувшись на спинку стула, вспоминая Максима и его родителей. Всё осталось в прошлом, а я извлекла главный урок: не позволять чужим обещаниям управлять своей жизнью. Учусь ставить себя на первое место и держать дистанцию от тех, кто хочет пользоваться мной.
