Ты сама её к нам привела
Саша, ты просто находка! Мужик, который разбирается и в автосервисе, и в кулинарии, это редкость. Подруга, тебе повезло с мужем, говорю я.
Снежана откинулась на спинку стула, сияя белой улыбкой. Екатерина уловила взгляд, которым её жена смотрела на мужа, и под её ребром зашевелилось чтото неприятное. Но она сразу же себе поправила: глупости, я ведь новенькая в Москве, пытаюсь влиться в компанию.
Снежана появилась в их жизни месяц назад. Новая подруга выглядела мило, слегка растерянно в огромном городе. Как тут не протянуть руку помощи?
Не льсти ему, улыбнулась Екатерина мужу. Кириллу борщ варить научилась только на седьмом году брака.
А какой борщ! Снежана подалась вперёд, лёгонько коснулась локтя Кирилла. За такого повара я бы замуж вышла.
Кирилл хмыкнул, слегка расправив плечи. Екатерина заметила, как у него заурчали уши явный знак, что комплимент попал в цель.
Ну, я старался, сказал он.
Первый визит Снежаны растянулся до позднего вечера. Она восхищалась ремонтом в квартире, фото детей, коллекцией пластинок у Кирилла. К каждой теме находила повод снова к нему: «Кирилл, где ты такое нашёл?», «Кирилл, какой у тебя вкус!», «Кирилл, расскажи подробнее».
Екатерина разливала чай, наблюдая. Снежана сидела чересчур близко к мужу, громко смеялась над его не совсем смешными шутками, трогала его руку, когда говорила.
Мам, а кто эта тётка? спросил Семён, двенадцатилетний сын, когда я мыла посуду после ухода гостьи.
Это моя подруга. Новая. ответила я.
Странная какаято, всё на папу пялится.
Я замерла, держа тарелку. Если даже ребёнок заметил
Тебе показалось, отмахнулась я от сына.
Я говорила это себе ещё несколько недель. Показалось. Преувеличиваю. Снежана просто открытая, общительная.
Подруга появлялась снова и снова: то за рецептом, то с билетами на выставку, то просто мимо проходила. Каждый раз Кирилл оказывался дома. Каждый раз Снежана зацветала в его присутствии.
Ты какойто особенный, Кирилл, не такой, как все, говорила она, сидя на кухне. Катенька, где ты его нашла? Таких мужчин в Москве на базаре не встретишь.
В метро познакомились, отвечала я ровно. Пятнадцать лет назад, на эскалаторе.
Романтика!
Снежана хлопала в ладоши, Кирилл улыбался, а я заставляла себя тоже улыбаться.
После одного визита муж задержался в коридоре, провожая гостью. Я слышала их приглушённый смех за дверью.
Что так долго? спросила я, когда Кирилл вернулся.
Она смешной анекдот рассказывала. сказал он.
Угу.
Я не стала разворачивать разговор, боясь выглядеть ревнивой истеричкой
Все изменилось через две недели. Телефон Кирилла лежал на тумбочке, экран светился, пока он принимал душ. Я шла мимо, и сообщение вспыхнуло:
«Скучаю. Ты такой красавчик и интересный собеседник».
От Снежаны.
Я села на край кровати, руки сами потянулись к телефону. Пароль был у нас общим мы ничего друг от друга не скрывали.
Переписка тянулась недели: Снежана жаловалась на одиночество в новом городе, говорила, как ей повезло встретить понимающего мужчину. Кирил
л отвечал, поддерживал, шлёпал смайликами, писал, что она замечательная и найдёт счастье.
Я положила телефон обратно. Из ванной доносился плеск и фальшивое насвистывание муж был в отличном настроении.
Кирилл. сказал он, вытирая голову полотенцем, увидев меня.
Что случилось? спросил я.
Я видела твою переписку с Снежаной.
Пауза, короткая, но ощутимая.
А ничего особенного, Снегурочка. сказал он.
Ничего особенного? удивилась я.
Она просто общительная, одинокая девочка в незнакомом городе. Ты же сама её к нам привела.
Я смотрела на него, пытаясь увидеть в его лице хоть искру вины. Он выглядел искренне удивлённым.
Ты ревнуешь? Серьёзно? Мы двенадцать лет вместе, у нас двое детей, а ты ревнуешь к своей же подруге изза смайликов? бросила я.
Она флиртует с тобой. сказал он.
Она так со всеми общается. Ты преувеличиваешь.
Я хотела возразить, но он уже надевал футболку и выходил из спальни.
Снежана не отступала, а наоборот, появлялась всё чаще: присидела с детьми, пока я была на работе, приготовила ужин, когда я задерживалась. Маша, восьмилетняя дочь, с восторгом рассказывала про новую «тётю Снежану», которая печёт такие блинчики и позволяет смотреть мультики допоздна.
Я просто хотела помочь, говорила она с невинным взглядом. Тебе же тяжело одной.
У меня есть муж. отвечала я.
Конечно, конечно. Кирилл замечательный отец. Вам повезло друг с другом.
Эти слова звучали странно, как будто чтото не так. Я не могла точно понять, но осадок остался.
Кирилл теперь почти не расставался с телефоном: брал его в туалет, складывал под подушку, хватал при каждом звуке уведомления. За ужином он всё реже участвовал в разговоре, глаза прикованы к экрану, губы иногда подпрыгивали в улыбке.
Пап, ты меня слышишь? спросил Семён.
Я повторил вопрос трижды, прежде чем Кирилл оторвался от телефона.
Что? А, да, сынок. Конечно. Что у тебя? ответил он.
Я про соревнования по плаванию говорил. Ты придёшь? спросил я.
Обязательно. Когда они? спросил он.
В субботу. Я тебе уже три раза говорил, сказал я.
Кирилл виновато погладил сына по голове и снова погрузился в телефон. Я молча собирала тарелки, а дети сидели за столом в тишине.
Флирт становился всё откровеннее. Снежана больше не пряталась за комплиментами. Она поправляла ему воротник, снимала «пыль» с плеча, хваталась за руку, когда смеялась, смотрела в глаза слишком долго, облизывала губы.
Я наблюдала за этим, сидя в углу кухни. Снежана вела себя так, будто меня не существовало, как будто я лишь временная помеха.
Кирилл, покажешь мне программу для обработки фотографий? попросила она.
Сейчас? ответил он.
А чего тянуть?
И они ушли в кабинет, закрыв дверь.
В тот день я решила сделать мужу сюрприз. Приготовила его любимый обед фаршированные перцы, салат с креветками, упаковала всё в контейнер и поехала к нему на работу.
В офисе было тихо, обеденный перерыв, большинство сотрудников разошлись в кафе. Секретарша кивнула мне меня здесь знали.
Кирилл Андреевич в своём кабинете. Только
Я прошла к кабинету, дверь была чуть приоткрыта.
Я толкнула её и застыла на пороге.
Кирилл сидел за столом, Снежана стояла между его разведёнными коленями, обхватив его шею руками. Они целовались глубоко, жадно, как будто уже не первый раз.
Контейнер с едой вырвался из моих рук и упал на пол. Они отпрянули. Снежана выглядела скорее раздражённой, чем смущённой, а Кирилл побледнел.
Алина Это не то, что ты думаешь.
Не то? переспросила я, чувствуя сухой, надломленный смех внутри.
Давай, объясни, как она случайно упала тебе на грудь.
Снежана поправила блузку, схватила сумочку и пошла к двери.
Я, пожалуй, пойду.
Стой.
Я преградила ей путь. Она посмотрела на меня с вызовом без извинений, без вины.
Ты знала, что он женат. Ты приходила в наш дом, ела за нашим столом, играла с нашими детьми.
Взрослые люди сами отвечают за свои поступки.
Снежана пожала плечами и прошла, стуча каблуками. В дверях обернулась:
Позвони, когда освободишься, Кирилл.
Я повернулась к мужу. Двенадцать лет я строила эту семью: ночи без сна с младенцами, его повышения, совместные праздники, ремонт, который тянулся три года, отпуск у Чёрного моря, когда Маша впервые поплыла сама, новогодние ёлки, дни рождения, болезни детей. Всё это теперь казалось пустой тратой времени.
Снегурочка, я виноват. Я знаю. Но мы можем всё исправить.
Можем? спросила я.
Я она меня завела. Но я люблю тебя, люблю детей
Когда вернёшься домой, твои вещи будут собраны. Можешь забрать их и идти к своей Снежане.
Я развернулась и вышла. Слёз не было сил уже не осталось. Всё внутри превратилось в лёд.
Я пошла в кладовку, собрала чемодан: рубашки, носки, трусы, галстуки, бритву, зубную щётку, дезодорант. Двенадцать лет уместились в одну сумку и три пакета.
Когда дети вернулись из школы, вещи отца уже лежали у двери.
Мам, а где папа? спросила Маша, зайдя в спальню.
Папа будет жить отдельно.
Семён промолчал, посмотрел на пустой шкаф отца и ушёл в свою комнату.
Вечером я позвонила маме.
Мам голос прервался, слёзы хлынули.
Доченька, я еду. Жди.
Елена Михайловна приехала через час, обняла меня, заварила чай, усадила за кухонный стол.
Рассказывай, сказала она.
Я рассказала всё: Снежану, переписку, сегодня. Мама слушала, не перебивая.
Ты сделала правильно, сказала она, когда я замолчала.
Правильно?
Конечно. Предательство нельзя прощать. Ошибку можно простить, но не то, что ты пережила.
Я уперлась в её плечо.
Развод тянулся полгода: бумаги, суды, раздел имущества. Кирилл пытался вернуться звонил, приходил, писал. Я не открывала дверь.
Дети остались со мной. Семён к отцу ездил лишь раз в две недели, потому что надо. Маша скучала, но быстро находила утешение в танцах и рисовании.
Через два года я вернулась к работе, записалась на курсы, похудела на шесть килограммов, перестала заедать стресс. Жизнь постепенно наладилась.
Дмитрий появился случайно, на родительском собрании в школе, когда выяснилось, что его племянник учится в том же классе. Мы разговорились в коридоре, потом встретились в школьной кофейне. На третьем свидании он сказал:
Ты мне нравишься. Я не умею красивые слова, но это правда.
Он был полной противоположностью Кирилла: надёжный, тихий, делает больше, чем говорит. Дети приняли его не сразу. Семён проверял его, как будто искал скрытый смысл. Маша ревновала, но Дмитрий не торопил, помогал с уроками, учил Семёна чинить велосипед, возил Машу на танцевальные конкурсы.
Через год мы поженились тихо, без пышных торжеств, только близкие, которые действительно радовались.
Дочка, ты слышала? позвонила мама утром. Дмитрий жарил блины, дети бегали по квартире.
Что случилось? спросила я.
Вчера встретила Таню Морозову. Помнишь её? сказала она.
Конечно.
Оказалось, Кирил
л с Снежаной давно расстался. Он бросил её через полгода после нашего развода и нашёл когото помоложе.
Я пошла в спальню, закрыла дверь.
Бросил? переспросила я.
Да. ответила мама.
Люди не меняются, как кобели, так и остаются. А змеюка своё получила. Как говорится, что посеешь
Я положила трубку и села на кровать. Ожидала злорадства, но пришло лишь лёгкое облегчение: «Хорошо, что это больше не моя проблема».
Алина, блины готовы! крикнул Дмитрий, принёсший тарелку с дымящимися блинами.
Иду, сказала я, взяв его за руку.
Кирилл остался в прошлом. Снежана получила то, что заслужила одиночество и разбитые надежды. А здесь, на нашей кухне, пахло свежими блинами, Маша спорила с Семёном изза последнего банана, и Дмитрий смотрел на меня с такой любовью, от которой хочется улыбаться.
Жизнь продолжалась, и эта новая жизнь оказалась хорошей.
