«Анжела, убирайся из моей квартиры сию же минуту!» — больше нет сил терпеть сестру и её детей.
В тихом городке под Калугой, где утренний гомон рынка сливается с ароматом горячих булочек, моя жизнь в сорок лет превратилась в кошмар из-за младшей сестры. Меня зовут Светлана, и я живу одна в двушке, которую с трудом выкупила после развода. Но Анжела, её трое сыновей и её вечная безалаберность довели меня до отчаяния. Вчера я крикнула ей на пороге: «Вон из моего дома!» — и теперь не уверена, права ли, но сил терпеть больше нет.
### Сестра, которая стала чужой
Анжела младше меня на семь лет. Раньше мы были неразлучны, хотя всегда отличались: я — ответственная, всю жизнь тянула лямку, она — ветреная, вечно в погоне за «счастьем». У неё трое сыновей от разных мужчин: Саше 12, Никите 9, Тёме 5. Она ютится в съёмной комнатенке, перебивается подработками, и я всегда помогала — деньгами, едой, вещами. Когда она попросилась пожить у меня «на пару дней», я не отказала. Это было четыре месяца назад.
Моя квартира — моя крепость. После развода я вложила в неё душу: ремонт, мебель, уют. Работаю менеджером в гостинице, и мой мир — это дисциплина и порядок. Но с приездом Анжелы и её детей дом превратился в филиал цирка. Мальчишки носятся по коридору, орут, ломают вещи, пачкают стены. Анжела же, вместо воспитания, уткнулась в телефон или исчезает «по делам», оставляя их на меня.
### Кошмар, который поглотил мой дом
С первого дня я поняла — ошиблась. Саша грубит, Никита разрисовал обои фломастерами, Тёма разливает компот на диван. Они не слушают ни меня, ни Анжелу — будто привыкли, что мама таскает их по съёмным углам, а моя квартира для них просто очередная остановка. Анжела не убирает, не готовит, не помогает. «Свет, тебе же несложно», — бросает она, а у меня сжимаются кулаки от бессилия.
Мой дом теперь похож на проходной двор. Грязная посуда в кухне, разбросанные игрушки, пятна на ковре. Я прихожу с работы и вместо отдыха — уборка, готовка, попытки усмирить орду. Анжела либо дрыхнет, либо треплется по телефону. Когда я требую порядка, она морщится: «Да ладно, опять ноешь». Устала? От чего? От безделья?
### Последняя капля
Вчера я открыла дверь и не узнала квартиру. По коридору носились её сорванцы, один чуть не сшиб меня с ног. В кухне — гора грязных тарелок, в зале — пролитый чай на ковре. Анжела валялась на диване, листая соцсети. Меня затрясло: «Анжела, убирайся вон!» Она уставилась на меня, как на ненормальную: «Ты что, серьёзно? Куда я с детьми?» Я прошипела, что это её проблемы, но внутри всё сжалось в комок. Дети замерли, испуганно глядя на нас, и мне стало их жаль, но я сломалась.
Даю ей неделю на поиски жилья. Она разрыдалась: «Ты предательница!» Но где она была, когда громила мой дом? Где благодарность за всё, что я для неё сделала? Подруги говорят: «Светка, молодец, хватит быть дойной коровой». Мать, узнав, умоляет: «Не гони её, дети ведь». А я? Разве я не имею права на свою жизнь?
### Страх и сила
Боюсь, что перегнула. Анжела с детьми в беде, и мне стыдно за племянников. Но я не могу жертвовать собой ради её эгоизма. Мой дом — всё, что у меня есть, и я не отдам его на растерзание. Предложила помочь с поиском съёмной квартиры, но она взвилась: «Просто хочешь выбросить нас!» Может, и так. И пусть.
Не знаю, что будет через неделю. Простит ли мать? Поймёт ли Анжела? Останусь ли я «чудовищем» в её глазах? Но ясно одно: я больше не спасатель. В сорок лет я хочу тишины, чистоты, своего угла. Где никто не смеётся над моими границами.
### Мой последний крик
Эта история — мой бунт. Анжела, может, и любит детей, но её безалаберность губит меня. Её сыновья не виноваты, но я не их мать. В сорок лет я возвращаю себе дом, покой, достоинство. Пусть это больно, но я не отступлю. Я — Светлана. И наконец выбираю себя. Даже если сердце разорвётся на части.
