Украденное сердце
Та зима в Сибири выдалась лютой: сорокаградусные морозы сковывали землю, а ночами холод лишь крепчал, будто сама природа испытывала людское терпение.
— Василий, оденься потеплее! Вон тот вязаный свитер, что я тебе связала, — напутствовала мужа Марфа, провожая его на ферму.
Дела не ждали — коровы требовали кормёжки, хоть сам Василий был уже в годах, на пороге пенсии. Марфа же оставалась дома, ждала дочь с внуком, но та позвонила из города:
— Мам, пока морозы не отпустят, не поедем. Приедем в выходные.
— И правильно, Леночка. Где это видано, в такую стужу с ребёнком дорогу мерять? — ответила Марфа, пряча тревогу.
Отложив трубку, она задумалась. Перед глазами встала другая зима, полвека назад, когда она, юная Машенька, с подругой Дарьей отправилась в глухую деревню к Дашиной бабке. Тоже мороз стоял лютый, под тридцать, но молодость брала своё.
— Маша, поехали со мной к бабуле! — уговаривала Дарья. — Одной скучно, а ты глянешь на нашу деревню. Правда, от села ещё идти далеко, но ничего!
Шестнадцать лет им было. Маша, упросив мать, собралась. Оделись тепло, дух бодрый — не страшен им мороз. Доехали на автобусе до села, но дальше водитель отказался:
— Всё, конец! Дорогу замело, не проехать. Вылезайте!
Вышли они с другими пассажирами на снежную равнину.
— Маш, до деревни ещё верст десять, — вздохнула Дарья. — Куда в такую пургу? Пойдём к тёте Аграфене, маминой сестре. Переночуем, а утром видно будет.
Так и сделали. Тётя Аграфена накормила их щами, напоила чаем с вареньем, уложила спать. А утром сосед, дед Никифор, согласился подвезти на санях.
— Никифор, подкинь девок до деревни, — попросила тётя Аграфена.
— Отчего не подкинуть? — добродушно отозвался старик. — Довезу с ветерком!
Забрались они в сани.
— Ну-ка, закутывайтесь в тулуп, а то замёрзнете! — Никифор подоткнул тяжёлую шубу и тронул лошадь.
Сани поскрипывали по насту. За селом тянулся сосновый лес, а дальше — бескрайние белые поля. Дорога местами была занесена, но лошадь шла уверенно.
— Дедушка Никифор, а вам сколько лет? — спросила Дарья, разгоняя молчание.
— Да уж за семьдесят перевалило, — усмехнулся он. — А я всё крепок! Летом овец пасу, чабаном работаю. Степь у нас — загляденье. Приезжайте летом, увидите!
Рассказчик с душой
Дед Никифор славился в округе как душевный человек. Умел рассказывать так, что забывалось и время, и холод. Пока ехали, болтали о пустяках, но вдруг старик прищурился:
— По этой дороге, девки, я свою Варвару привозил. Давно это было, лет пятьдесят назад. Украл её, можно сказать…
— Как украли? — ахнула Дарья. — Расскажите, дедушка!
— Бабу Варю, что нас провожала? — догадалась Маша.
— Её, мою Варюшку, — кивнул он, и глаза загорелись. — Была она тогда молоденькой, как вы.
Притихли девушки, не шелохнувшись.
— Было дело, — начал Никифор. — Поехал я в ту деревню, куда вас везу. Отец послал к дяде Семёну по делам. Мне двадцать пять, не женат, всё невесту искал, да такую, чтоб сердце ёкнуло. В нашем селе такой не сыскал.
Приехал к дяде Семёну. Там племянник его, Тихон, сверстник Никифора.
— Здорово, Никитка! — встретил тот. — Дядя на скотном, скоро будет. А вечерком в клуб пойдём, у нас девки — загляденье!
В клубе гармошка играла. Девушки смеялись, звали Никифора в пляс. Но он, отдышавшись, увидел её — только что вошедшую. Невысокую, с русой косой, в белых валенках и опрятном тулупе.
— Тихон, кто это? — спросил Никифор, не отрывая глаз.
— Варя, дочь дяди Василия, соседа. Хорошая девка, да отец у неё — медведь. К нему никто не суётся, — ответил Тихон.
Не медля, Никифор подошёл к Варе. Танцевали до упаду, смеялись. Потом он с Тихоном провожали её. Тихон ушёл, оставив их у калитки.
С той поры Никифор стал частым гостем. Варя не выходила у него из головы. Но однажды, заговорив о свадьбе, он увидел её слёзы:
— Отец не пустит в другое село. Говорит, рано, да и жених уж есть, местный. Запрещает мне с тобой видеться.
— Нет, Варя, ты моя, — твёрдо сказал Никифор. — Жди, приеду за тобой.
Погоня в ночи
Замолчал Никифор, глядя в белую даль, будто вновь переживая те дни. Дарья нетерпеливо дернула его за рукав:
— Ну и что дальше, дедушка?
— А дальше — отказ, — вздохнул он. — Отец Варин, Василий, меня с порога прогнал. Сказал, дочь никуда не поедет, выйдет за местного. Но я-то знал: Варя меня любит. Без неё мне жизни нет.
Вернулся Никифор к Тихону, попросил передать Варе: через три дня он будет за ней. В назначенный час, под покровом ночи, ждал её за околицей. Варя выскользнула с узелком, прыгнула в сани, дрожа.
— Боюсь, отец догонит, — шептала она.
Гнал Никифор лошадь, но сзади послышался топот. Погоня. Мог бы ускакать, но совесть зазНо совесть не позволила ему бежать, и он остановил сани, готовый встретить гнев тестя лицом к лицу.
