Вот уже другой? Хоть бы Татьяна подумала, что люди скажут, перешептывались соседи, увидев на дворе у вдовы мужчину.
В деревне, где все друг друга знают: кто кому кум, кто когда картошку копал, а кто сколько раз разводился ничего не скроешь. Потому, когда вдова Татьяна привела в дом нового мужа, все молча шептались: «Ну вот, не удержалась». Но вслух никто не сказал ни слова ведь Татьяна была женщина работящая, порядочная, да ещё и двоих детей одна тянула.
Иван появился в их избе осенью. Молчаливый, с крепкими руками, знавшими и косу, и топор, и спокойными глазами, которые смотрели на детей не свысока, а с какой-то уверенностью, что всё наладится. Хотя Насте было девять, а Серёже двенадцать, отца они почти не помнили: он ушёл, когда дети только в первый класс пошли.
Первые недели Настя косилась на отчима исподлобья.
Мам, а он у нас надолго? спросила однажды.
Как Бог даст, дочка. Он хороший человек, ответила Татьяна и тихо добавила: Я устала одна.
А мы же тебе помогали, возмутился Серёжа.
Помогали. Но вы дети. А жить хочется не только в заботах, но и в тепле.
Иван не лез с разговорами. Ждал, пока к нему привыкнут. Просто каждое утро колол дрова, чинил забор, а как-то вечером принес цыплят в корзине:
Хозяйство поднимать надо. Да и детям свежие яйца будут.
А тебе зачем это всё? Настя смотрела настороженно, но цыплята ей понравились.
Потому что я теперь с вами. Пусть не родной, но жить вместе значит делить и работу, и добро.
А мой папа тоже кур держал?
Иван замялся, потом сказал:
Твой папа был хороший человек. Я его знал. Мы с ним на элеваторе вместе работали. Он много про тебя рассказывал. Ты в него вылитая.
Настя молча села на крыльце и смотрела, как Иван поит цыплят. И впервые подумала: «Он не хочет заменить папу. Он хочет быть рядом».
Зимой Иван начал учить Серёжу столярному делу.
Вот рубанок. Не то что в телефоне тыкать тут руки должны знать, что делают.
Я не тыкаю! буркнул Серёжа.
Да я не ругаюсь. Просто из мужчины руки делают мужчину. И голова.
А ты чего никогда не ругаешься?
Иван усмехнулся.
Потому что знаю толку нет. Лучше раз объяснить, чем сто раз кричать.
Весной в деревне была толока расчищали родник у леса. Серёжа и Настя идти не хотели.
Пусть молодёжь идёт! проворчал парень.
А мы кто, старики? засмеялся Иван. Идите, а то всю жизнь ждать будете, пока другие сделают. А человек силён тем, что берётся за лопату, даже когда не заставляют.
На толоке дети впервые услышали, как дядьки говорят Ивану: «Это твои парень да девчонка?». А Иван просто ответил: «Мои. Уже свои».
Настя тогда тихонько толкнула Серёжу:
Ты слышал?
Слышал.
И что?
Ну… как-то тепло. Он вроде ничего.
Однажды Серёжа пришёл из школы расстроенный, и когда мать стала расспрашивать, признался поссорился с ребятами.
Из-за чего? спросила Татьяна, едва сдерживая слёзы.
Я сказал, что Иван мне как отец. А они: «Значит, ты приёмыш, тебя чужой воспитывает». Я ответил, что лучше чужой добрый, чем родной, которого нет.
Иван молчал. Подошёл к Серёже, сел напротив.
Я не прошу, чтоб ты звал меня отцом. Но знай, сынок: я тебя не оставлю. Что бы там ни говорили.
Да я не против. Просто… трудно сказать «папа», если не привык.
И не спеши. Слово «папа» как хлеб: его просто так не едят. К нему дозревают.
Прошло два года. Серёжа заканчивал девятый класс. В деревне говорили, что пойдёт в техникум на механика. Как-то вечером сидели во дворе: звёзды, лягушки квакали, пахло чабрецом.
Иван… вдруг сказал Серёжа. Я на выпускной готовлю речь. Про человека, который для меня пример. Хочу про тебя сказать. Можно?
Иван крякнул и кивнул.
Только не приукрашивай, тихо добавил.
Не умею приукрашивать, когда от сердца говорю.
На выпускном Серёжа рассказывал про «человека, который не был со мной с пелёнок, но стал как родной отец». А Татьяна плакала. И в толпе баб кто-то прошептал:
Вот и говори потом, что отчим чужой. Если душа близка значит, родной.
На пятидесятилетие Ивана Настя подарила ему вышитую рубаху и письмо:
«Папа, спасибо тебе за дрова, за цыплят, за терпение и за то, что научил нас не ждать добра а самим его делать.
Ты наш папа не потому, что должен. А потому, что захотел. И за это мы любим тебя ещё сильнее».
Иван долго сидел с этим письмом. Мовчал.
Потом сказал Татьяне:
Вот и выросли. Не чужие.
Татьяна улыбнулась:
Потому что ты их никогда чужими не считал.
Чтобы стать отцом, не всегда нужно быть биологическим родителем. Иногда любовь, доброта и ежедневные дела значат больше крови. Ведь семья это то, что мы сами создаём.
