Мне 38, а матери я всё ещё боюсь. И это съедает меня изнутри.
С каждым годом я чаще ловлю себя на том, что вглядываюсь в зеркало, пытаясь вспомнить, кто я. Женщина с высшим образованием, начальник отдела в крупной транспортной компании в Краснодаре. Замужем уже восемь лет, своих детей нет, но сына мужа, Ваню, давно считаю родным. Муж, Артём, — моя опора, мой тыл. Казалось бы, всё есть: дом, семья, стабильность. Но внутри сидит страх. Не детский, не надуманный, а настоящий, физический. Страх перед матерью.
Мне почти сорок. Я руковожу людьми, заключаю контракты, принимаю решения. Но стоит ей позвонить или прийти — и я превращаюсь в ту же девочку, которую когда-то таскали за волосы за невымытую посуду. Которая забивалась в угол, когда в неё летели тапки за опоздание из школы. Которая стояла, опустив голову, пока мать потешалась надо мной перед своими «друзьями»: «Посмотрите, какая дылда выросла, а вот у Людмилы дочка — умница, красавица!».
Три её брака — чистый ад. Отец пропал, даже не знаю, жив ли. А мать с годами становилась только злее.
Артём видит это. Он не просто догадывается — он видел, как я цепенею, услышав её голос. Как начинаю запинаться, когда она неожиданно появляется на пороге. Он предлагал сходить к психологу, говорит, что надо разобраться с этим грузом. Но я… не могу. Ведь пойти к специалисту — значит признать, что я сломана. А я всю жизнь строила из себя «железную леди». Только вот этой «железной» женщине хватает одного её взгляда, чтобы снова стать той дрожащей девочкой.
Сначала она приезжала «на денёк». Потом «денёк» растягивался на неделю. Распаковывала вещи, копошилась в наших шкафах, совала нос в документы, однажды даже полезла в мой ноутбук. За ужином как ни в чём не бывало поинтересовалась у Артёма:
— Ну что, много у тебя любовниц, раз живёшь с такой чуркой без эмоций?
Я не смогла выдавить ни слова. Просто сидела, глядя в тарелку, пока Артём не выставил её за дверь.
Но она осталась. На три дня. Со словами: «Я мать. Ты — моя дочь. Ты мне обязана». Всё. Этой фразой она отменяла любые границы, любое право на отказ.
А я не умею отказывать. Это мой крест. Как только слышу её голос — язык будто каменеет. Не могу сказать «нет». Вместо этого выдавливаю: «Хорошо, приезжай…» Хотя внутри всё сжимается от ужаса: «Не надо! Уходи!» Обманываю себя, мужа, всех вокруг. И ненавижу себя за это.
На днях она позвонила и спокойно заявила:
— Купила билеты. Буду у вас с 30 декабря по 10 января.
А то, что мы с Артёмом и Ваней уже собрались в Сочи? Хотели встретить Новый год в гостинице, просто побыть втроём. Я даже меню продумала. Но мама решила — и все. И снова я не смогла сказать: «Не приезжай».
Но в этот раз мы с Артёмом поступим иначе. Мы уедем. Возьмём номер. Выключим телефоны. Сбежим. Пусть приходит, стучится в дверь и злится. Это не месть. Это самозащита. Потому что ещё одну её новогоднюю «сказку» я не переживу.
Иногда страшно признаться даже себе, но я не люблю свою мать. Я её боюсь. И не понимаю, за что она меня так ненавидит, что даже сейчас калечит мою жизнь. Всё, чего я хочу — просто жить. Без страха, без слёз, без вечного ожидания подвоха.
Не знаю, взрослое ли это решение — сбежать из собственного дома. Но сейчас — единственный способ спастись. Хоть ненадолго. Хоть чуть-чуть. От неё. От которой не могу защититься даже в тридцать восемь.
