В кабинете бизнес‑класса царила напряжённая атмосфера. Пассажиры бросали в старушку холодные взгляды, когда она заняла своё место. Но капитан самолёта всё же обратился к ней в конце рейса.
Алевтина с дрожью в груди уселась в кресло. В тот же миг вспыхнула словесная схватка.
— Я не буду сидеть рядом с ней! — закричал громко мужчина лет сорока, пристально измеряя простую одежду девушки, обращаясь к стюардессе.
Его звали Виктор Соколов. Он не скрывал своей надменности и пренебрежения.
— Простите, но у пассажира точно такой же билет, перемещать его нельзя, — спокойно ответила стюардесса, пока Соколов продолжал рассматривать Алевтину протирающим глазом.
— Такие места слишком дорогие для людей её класса, — подколол он, оглядываясь, будто ищет сторонников.
Алевтина молчала, но внутри всё сжималось. На ней была её лучшая простая, но ухоженная одежда — единственная, подходящая к такому важному событию.
Несколько пассажиров обменялись взглядами, кто‑то кивнул Виктору.
Вдруг старушка подняла руку, едва сдерживая голос:
— Хорошо… Если в экономе найдётся место, я пересяду. Я копила на этот полёт всю жизнь и не хочу становиться помехой…
Алевтине было восемьдесят пять лет, и это был её первый полёт. Маршрут из Владивостока в Москву обещал трудности: бесконечные коридоры, суета терминалов, нескончаемые ожидания. Её даже сопроводил сотрудник аэропорта, чтобы не заблудиться.
Теперь, когда мечта уже почти осуществилась, ей предстояло столкнуться с позором.
Но стюардесса держалась твёрдо:
— Простите, бабушка, но вы оплатили этот билет и имеете полное право находиться здесь. Не позволяйте никому отбирать у вас место.
Она с холодной строгостью посмотрела на Виктора и добавила:
— Если не успокоитесь, вызову охрану.
В ответ он замолчал, лишь ворчливо промычал.
Самолёт поднялся в небо. В волнении Алевтина уронила сумку, и вдруг Виктор безмолвно помог ей собрать вещи.
Вернув сумку, его взгляд задержался на медальоне, инкрустированном красным камнем.
— Красивый медальон, — произнёс он. — Рубин, наверное. Я немного разбираюсь в антиквариате, такие штуки недешевые.
Алевтина улыбнулась.
— Не знаю, сколько стоит… Папа подарил его маме перед войной. Она никогда не вернулась. Потом мама передала его мне, когда мне исполнилось десять.
Она открыла медальон: внутри лежали две старинные фотографии — молодая пара и улыбающийся ребёнок.
— Это мои родители, — прошептала она. — А здесь мой сын.
— Он летит к вам? — осторожно спросил Виктор.
— Нет, — опустилам улыбкой ответила Алевтина. — Я отдала его в детдом, когда он был младенцем. Тогда у меня не было ни мужа, ни работы, я не могла обеспечить ему жизнь. Недавно ДНК‑тест показал, что он мой. Я написала ему письмо… но он отказался меня узнавать. Сегодня его день рождения, я просто хотела быть рядом хотя бы минуту.
Виктора охватило удивление.
— Зачем тогда лететь?
Пожилая женщина с лёгкой печалью улыбнулась:
— Он командир рейса. Это единственный способ приблизиться к нему, хотя бы на мгновение.
Виктор молча опустил глаза, его охватило стыдливое чувство.
Стюардесса, услышав всё это, тихо ушла в кабину пилотов. Через несколько минут голос командира прозвучал в салоне:
— Уважаемые пассажиры, скоро будем снижаться в аэропорт Шереметьево. Но прежде хочу обратиться к одной особой женщине на борту. Мама… пожалуйста, оставайтесь со мной после посадки. Я хочу увидеть вас.
Алевтина замерла, слёзы скользили по её морщинистому лицу. Тишина наполнила кабину, а потом кто‑то начал хлопать, другие улыбывались сквозь слёзы.
Когда самолёт коснулся взлётно‑посадочной полосы, командир, нарушив протокол, выбежал из кабины и, не оттирая слёз, бросился к Алевтине. Он обнял её так, будто хотел вернуть потерянные годы.
— Спасибо, мама, за всё, что вы сделали для меня, — прошептал он, прижимая её к себе.
Алевтина всхлипывая ответила:
— Нет, прощать мне нечего. Я всегда тебя любила…
Виктор отступил в сторону, опустив голову. Ему стало ясно, что за простой одеждой и морщинами скрывается огромная жертва и безграничная любовь.
Это был не просто перелёт. Это была встреча двух сердец, разлучённых временем, но вновь найденных друг в друге.
