В семье было столько разногласий, что и уютный очаг казался чужим
Я тебя ненавижу! Ты не мой отец! Убирайся отсюда! Мы справимся без тебя! яростно крикнула Лада, когда её отчим ушёл из дома. Я, будучи тогда лишь свидетелем, не могла понять их вражду. Почему они не могли жить в согласии? Мне было непонятно, какие чувства бушевали в их стенах.
У Лады была младшая сестрёнка по матушке Зоя. Зоя была общей дочерью и матери, и отчима. С первого взгляда казалось, что отчим относится к ним одинаково, но я наблюдала лишь со стороны. На деле же Лада никогда не спешила домой после школы. Она рассчитывала, когда уйдёт её главный враг неласковый отчим. Но расчёт часто падал: отчим оставался в доме, и Лада «выходила за пределы» своей воли.
Шёпотом она звала меня:
Зайди в мою комнату, Вика.
А сама запиралась в ванной, ожидая, когда отчим заварнит дверь. Как только он уходил, Лада выбегала из «тюрьмы», вздыхая с облегчением:
Наконец он ушёл! Тебе повезло, Вика, живёшь с родным отцом, а я всё ещё в плену. Как же всё это печально, тяжело вздохнула Лада. Пойдём на кухню, поедим.
Мать Лады была искусной хозяйкой. В их доме еда была почти религией: завтрак, обед, полдник, ужин всё по расписанию, по калориям, по витаминам. Когда бы я ни приезжала в гости, на столе всегда стоял горячий обед. Кастрюли и сковородки были покрыты полотенцами, как будто ждут голодных гостей.
Помню, как Лада не любила Зою, младшую почти на десять лет. Она придиралась к ней, поддразнивала, дерлась. С годами же они срослись как две капли воды.
Лада вышла замуж, у неё родилась дочь. Позже вся семья, за исключением отчима, переехала на постоянное место жительства в Израиль. Через двенадцать лет Лада вновь родила девочку, а Зоя осталась незамужней, помогая Ладе в воспитании дочерей. В далёкой стране их семейные узы крепли всё сильнее. С родным отцом Лада переписывалась до его кончины; у него была другая жена, а Лада единственная дочь.
Я росла в полной семье с мамой и папой, а подруги мои часто были «безотцовщиной». В детстве я не слышала их жалоб на отчимов, но потом узнала, как тяжело им жилось.
У Ирины мать и отчим были закоренелыми алкоголиками. Ирина стеснялась их, не звав никого в дом. Знала, что отчим ругнет, а мать его поддержит, даже ударом в затылок отмстит. Перешагнув пятнадцать, Ирина нашла в себе смелость, и отчим с матерью оставили её в покое.
Ирина, приглашаю тебя на день рождения, радостно сказала она.
Я удивилась:
Приходить к тебе домой? Мне страшно, Ирина. Отчим не выгонит?
Пусть попробует! Его власть надо мной кончилась. Мама дала мне адрес родного отца, он теперь моя защита. Папа живёт неподалёку. Приходи, Вика, мама уже готовит, уверенно произнесла Ирина.
Настал день её шестнадцатилетия. Я принесла подарок, позвонив в дверь.
На пороге стояла нарядная Ирина:
Привет, подруга! Входи, садись за стол.
Мама Ирины и её отчим стояли у стола, кивнули в ответ. На простом столе, покрытом потертой скатертью, лежал плов в большой миске, хлеб на тарелке и лимонад в гранёных стаканах, сверху хрустящие слойки. И всё. Ирина гордилась скромным угощением.
В обычные будни её семья питалась так же скромно, как и в праздники. Вспоминалась моя собственная мама, стоявшая у плиты целый день: тушила, жарила, печёная, готовила салаты, мясо, рыбу, пироги, торт, компот. Каждая избушка имела свои «погремушки».
Я без лишних эмоций съела плов с куском хлеба, запила стаканом лимонада, слойку отложила, боясь разорвать скатерть. Мама Ирины и отчим стояли неподвижно, наблюдая за нами. В углу комнаты стояла кровать, на которой лежала бабушка Ирины:
Зина, не пей! Иначе забудешь про меня и не накормил бы.
Ирина смутилась:
Бабушка, не переживай, мама не пьёт. У нас только лимонад, алкоголя нет.
Старушка, успокоившись, повернулась к стене и замолчала.
Спасибо за угощение! я встала и, вместе с Ириной, поспешила уйти. Молодость полна дел, а нам, молодым девушкам, не место с пожилыми.
Через год Ирина потеряла мать, отчима и бабушку, осталась одна в двадцать пять лет. Замуж не вышла, детей не имела. У неё были ухажёры, но всё закончилось неудачей; среди них оказался мой бывший муж, которого Ирина приютила, но с ним тоже ничего не вышло характер её был тяжелым.
Я также дружила с Таней, которой было четырнадцать. Таня жила со старшей сестрой Аней, которой исполнилось восемнадцать. Аня казалась строгой, серьёзной, рассудительной. Их мать, живя сначала с первым мужем, потом с вторым, привозила дочерям продукты, готовила еду. Я завидовала Тане, которой была дана почти полная свобода, в то время как Аня держалась в «стае» кавалеров. Таня вырастет, выйдет замуж, родит дочку, а её муж надолго отправят в тюрьму. Через годы её тело найдёт Аня, а Тане будет сорок два.
Ника пришла в наш десятый класс новенькой. Мы сразу подружились: красивая, стройная, с певучим голосом. Мужчины томились по Нике, но у неё был любимый Костя, который приезжал после уроков на машине, забирал «богиню» и уезжал кудато. Отец Ники умер, когда ей не исполнилось десять. Она плохо училась, но пела великолепно. Костя и она создали ансамбль, выступали на школьных дискотеках. Когда Костя ушёл в армию, Ника провожала его на вокзал, проливая слёзы, но не ждала его возвращения. Позже она родила ребёнка от неизвестного, жила у мамы. Костя вернулся, простил её, но Ника отказалась:
Ты будешь всю жизнь меня упрекать. Лучше я останусь одна.
Когда её сын подрастёт, она выйдет замуж за крестьянина и переедет в деревню.
Все эти подруги жили одновременно, но между собой не ладили, а порой даже враждовали. Сейчас я изредка переписываюсь с далёкой, но всё ещё близкой Ладой. Моя подруга детства пишет, что ради семьи готова бросить всё:
Не хочу, чтобы мои дочери пережили то, что мне пришлось терпеть, «жить» с отчимом. Если решать вопросы, то лучше с родным отцом, а не с чужим дядей. В кровном роде всё решается. Отчим моя душевная рана навсегда.
Иногда мы с Ладой вспоминаем школьные проделки и смеёмся. Следы Ирины и Ники уже стерты временем.
