В шестьдесят девять лет я поняла, что самый страшный обман это когда дети говорят «мы тебя любим», а на самом деле им нужны только твоя пенсия и квартира.
«Мама, мы подумали» осторожно начал мой сын Игорь, переступая порог. Его жена, Лида, стояла сзади и кивала, словно подтверждая мудрость каждого его слова.
Она принесла в прихожую запах дорогих духов и едва уловимый привкус тревоги.
«Плохо начинается», прошептала я, закрывая дверь. «Когда вы двое начинаете «думать», это всегда кончается плохо».
Игорь сделал вид, что не расслышал. Он вошёл в гостиную, оглядывая мебель так, будто оценивал её стоимость. Лида нервно поправила подушку на диване ту самую, которую только что сдвинула специально.
«Мы волнуемся за тебя, сказала она с фальшивой заботой. Ты одна. А в твоём возрасте всё может случиться».
Я опустилась в любимое кресло, ощущая под пальцами потёртую обивку. Я знала это кресло лучше, чем собственных детей.
«Например, что? спросила я. Повышенное давление из-за вашего «волнения»?»
«Ну, мам, не начинай опять, нахмурился Игорь. У нас отличная идея. Продаём твою квартиру и нашу однушку, берём небольшой кредит и покупаем дом за городом! С садом! Ты будешь с внуками, дышать свежим воздухом».
Он говорил так, будто предлагал мне билет в рай. Глаза Лиды сияли наигранной искренностью. Она была хорошей актрисой.
Я смотрела на них, на их повторяющиеся жесты. В их глазах светилась жадность, как у риелторов, учуявших выгодную сделку. Ни капли тепла. Ни капли честности.
И тогда я всё поняла. Самый жестокий обман это когда твои дети говорят «мы тебя любим», а на самом деле любят твою пенсию и квартиру.
Это была не грусть. Просто всё встало на свои места.
«Дом, говоришь тихо проговорила я. А на чьё имя?»
«Ну, на наш, конечно, выпалила Лида и тут же замолчала. Игорь бросил на неё убийственный взгляд.
«Чтобы тебя не утруждать, мам, поспешно добавил он. Мы всё сами оформим».
Я медленно кивнула, поднялась и подошла к окну. За ним спешили люди, поглощённые своими заботами. А я стояла перед выбором: сдаться или начать борьбу.
«Знаете что, дети, сказала я, не оборачиваясь. Идея интересная. Я подумаю».
За моей спиной раздался вздох облегчения. Они думали, что победили.
«Конечно, мама, не спеши, сладко проговорила Лида.
«Только думать я буду здесь, в своей квартире, резко повернулась я к ним. А вам пора идти. Уверена, у вас много дел. Кредиты считать. Планы дома изучать».
Я посмотрела им в глаза, и их улыбки начали таять. Они поняли: это не конец. Это только начало.
С этого дня началась «осада». Ежедневные звонки, тщательно продуманные.
Утром звонил Игорь сухо, деловито:
«Мам, нашёл отличный участок! Вокруг сосны, рядом речка! Представь, как внуки будут дышать свежим воздухом!»
Днём слащавый голос Лиды:
«Мы сделаем тебе отдельную комнату, мам! С видом на сад. Свою ванную! Перевезём твоё кресло и фикус. Всё, как ты любишь!»
Они давили на каждую слабость: внуки, одиночество, здоровье. Каждый звонок был спектаклем, где я играла роль беспомощной старушки.
Я слушала, кивала и говорила, что ещё думаю. А сама действовала.
Моя подруга Галя работала у нотариуса. Один звонок и вот я у неё, разбираю все варианты.
«Нина, ни в коем случае не подписывай дарственную, предупредила она. Вышвырнут без жалости. Может, ренту оформить. Но они не согласятся. Им нужно всё. Сразу».
Её слова укрепили мою решимость. Я не жертва. Я выжившая. И сдаваться не собиралась.
Кульминация наступила в субботу. Раздался звонок. На пороге стояли Игорь и Лида а с ними мужчина в костюме, с папкой в руках.
«Мам, это Сергей, риелтор, бодро сказал Игорь. Он просто оценит наше имущество».
Человек вошёл, осматривая квартиру, как стервятник. Стены, потолок, пол. Он видел не дом, а квадратные метры. Товар.
Во мне что-то сломалось.
«Оценить что?» спросила я резко.
«Квартиру, мам. Чтобы понять, с чего начинать, ответил Игорь, уже открывая дверь в мою комнату. Проходи, Сергей».
Риелтор сделал шаг, но я преградила ему путь.
«Вон, тихо сказала я. Так тихо, что они замерли.
«Мам, ты чего?» пробормотал Игорь.
«Я сказала вон. Вы оба». Мой взгляд упёрся в Лиду, прижавшуюся к стене. «И передай своему мужу, что если он ещё раз приведёт в мой дом посторонних без спроса, я вызову полицию. И напишу заявление о мошенничестве».
Риелтор, почуяв неладное, первым ретировался.
«Я я вам перезвоню», пробормотал он, исчезая в дверях.
Игорь смерил меня взглядом, маска любящего сына упала.
«Ты совсем рехнулась, старая»
«Ещё нет, перебила я. Но ты стараешься. А теперь марш. Мне нужно отдохнуть. От вашей «любви»».
Неделю царило молчание. Ни звонков, ни визитов. Я знала это не конец. Они перегруппировывались.
В следующую пятницу позвонила Лида, её голос сочился покаянием.
«Нина Ивановна, простите, мы были дураками. Давайте выпьем кофе. Как раньше. Обещаю, ни слова о квартире. Просто по-семейному».
Я знала, что это ловушка. Но пошла.
Они ждали меня за угловым столиком. Посередине стоял нетронутый торт. Игорь выглядел подавленным, Лида держала его за руку.
«Мам, прости, прошептал он. Я был не прав. Давай забудем».
Но за его опущенными глазами я видела только нетерпение.
«Я тоже подумала, спокойно сказала я, доставая сложенный листок. И приняла решение».
Это было не завещание. Это было письмо.
«Я прочту, сказала я. Я, в здравом уме и т
