В тот вечер ко мне на порог встала женщина, которую я лет пять не видела. Таисия Фёдоровна. У нас в Дубравке её прозвали «царицей» не за богатство, а за осанку, за взгляд, пронзающий насквозь, и за гордыню, которой хватило бы оцепить всю нашу деревню трижды. Шла она всегда, будто по красной дорожке, подбородок кверху, ни с кем лишних слов не тратила кивнёт через плечо, и разговор окончен.
А тут стоит у моего фельдшерского пункта не узнать. Спина хоть и прямая по привычке, но глаза как у загнанного зверя. Платок на лоб нахлобучила, будто стыдится света божьего. Переминается с ноги на ногу, порог переступить не решается.
Заходи, Фёдоровна, говорю мягко. Чего на холоде-то топтаться? Вижу, не за таблетками пришла.
Она вошла, на табурет у печки опустилась, руки на колени сложила. Руки всегда ухоженные были, а сейчас шершавые, в трещинках, пальцы мелко дрожат. Молчит. Я не тороплю. Налила ей чаю, с мёдом да с душицей. Поставила перед ней.
Пей, говорю. Разгоняй тоску.
Она чашку взяла, а в глазах слёзы заблестели. Не потекли не пустила, а так и застыли, будто лёд на проруби.
Сил моих больше нет, Марковна, выдохнула она, и голос был чужой, надсаженный. Руку подвернула, не сломала, слава богу, но ноет, проклятая. Ни воды принести, ни дров. А спину так скрутило, что ни вздохнуть, ни охнуть.
И полилось у неё, как из ведра прорванного. А я сижу, слушаю, а сама вспоминаю, как пять лет назад в её доме, самом крепком в деревне, ещё смех звучал. Сын её, Виктор, парень видный да работящий, невесту привёл Настю.
Девочка тихая, светлая. Виктор её из райцентра привёз. Глаза ясные, доверчивые. Коса толстая, до пояса. Руки хоть и тонкие, да к любому делу привычные. За что Виктор её полюбил понятно. А вот за что Таисия её возненавидела никто не разберёт.
А возненавидела и всё. С первого дня гнобила. То сидит не так, то смотрит не туда. Щи, мол, не досоленные, полы не до блеска. Компот сварит «сахару не жалеет, мотовка». Грядки прополет «всю полезную траву повыдергала, бестолковая».
Виктор сначала заступался, потом сдался. Маменькин сынок под каблуком вырос. Мета
